Агавские языки

Ага́вские языки́

(агау языки) — языки, образующие центральную группу кушитских языков. Распространены на севере и северо-западе Эфиопии. Число говорящих 380 тыс. чел. К А. я. относятся: аунги (авийя) — на юге провинции Годжам; билин (богос) — в Эритрее; хамтанга (хамта) и вымерший хамир — на границе провинций Тыграй (Тигре) и Уолло; кемант, а также вымершие квара и дембеа (кайло) — в провинции Гондэр. До переселения семитов из Южной Аравии в Африку (не позже середины 1‑го тыс. до н. э.) А. я. являлись преобладающими на территории современной Северной Эфиопии. Ныне сохранились лишь небольшие островки агавоязычного населения в зонах распространения эфиосемитских языков (амхарского, тигре, тигринья). В лексике эфиосемитских языков (геэз и др.) прослеживается существенный древнеагавский субстрат.

Фонологическая система А. я. типична для кушитских языков. Есть аффрикаты (č, ǯ), глоттализованный ḳ; наряду с рядом простых велярных (k, g, x, ŋ) есть ряд соответствующих лабиовелярных (kʷ, gʷ, xʷ, ŋʷ), в аунги есть также ряд лабиоувулярных (qʷ, ɢʷ). Для вокализма характерно наличие 6 фонем: i, e, ə, a, o, u; противопоставления по долготе отсутствуют. Обнаружены регистровые тоны (в языке билин — 2, в аунги — 3); ударение не фонологично. Структура глагольного корня CVC, CVCC, CVCVC, именного — CVC, CVCV.

Для имени характерны категории грамматического рода (в единственном числе мужской и женский род определяются морфологически, например в аунги gərm-í ‘кабан-самец’, gərm-á, ‘кабан-самка’, либо по согласованию с определением), числа (единственное и множественное), падежа [не менее 6 суффиксальных падежей: номинатив, аккузатив, датив, комитатив, аблатив, приименной генитив (посессив), причём последний может иметь различные формы в зависимости от рода, числа и падежа определяемого, например в аунги aqí-w sén ‘брат человека’, aqí-t sén-a ‘сестра человека’]. Прилагательное как отдельная часть речи формально невыделимо. Во всех А. я. имеются: самостоятельные личные местоимения, склоняющиеся по падежам (причём генитив употребляется в притяжательном значении), указательные (двух дейксисов) и вопросительные местоимения. В языке билин используются суффиксальные показатели лица, числа и рода объекта действия, входящие в состав глагольной словоформы и имеющие местоименное происхождение (как в семитских языках). Глагольная система весьма развита. Глагол спрягается по лицам, числам, а в 3‑м лице единственного числа — и по родам субъекта. Кроме того, различаются формы аффирматива (утвердительная форма), негатива, интеррогатива (вопросительная форма), не менее 4 наклонений — индикатив, императив, юссив (побудит, наклонение), кондиционалис; в аунги — 7 наклонений; 3—4 времени, а также породы — каузатив, пассив, рефлексив, в языке аунги — бенефактив, или предестинатив (действие, совершаемое для, ради кого-либо). Особенно характерна категория глагольного падежа, присутствующая и в других кушитских языках: глагол в предикативном падеже (предикативе) соответствует европейскому сказуемому главного предложения, а в косвенных падежах — европейским сказуемым различных типов придаточных предложений, причастиям, деепричастиям, инфинитивам. От подлинных причастий, деепричастий и пр. глаголы в косвенных падежах отличаются своей спрягаемостью по лицам, числам и родам субъекта. Формальные показатели глагольных падежей и их набор частично, но не полностью совпадают с именными падежами (ср. формы генитива в языке аунги: aqí-kʷ ŋə́nká ‘дома́ человека’ и des-ákʷ ŋə́nká ‘дома́, где я учусь’, des-tákʷ ŋə́nká ‘дома́, где ты учишься’ и т. д.). В языках билин и аунги различаются более 15 глагольных падежей. Спряжение суффиксальное, но 4—5 глаголов в языках аунги и хамтанга сохранили остатки древнего префиксального спряжения.

Важнейшее средство словообразования и словоизменения — суффиксация, у́же используются префиксация, редупликация, чередование согласных в корне (например, в языке билин gìx ‘рог’ — gìkə́k ‘рога’), внутренняя флексия. В языках аунги в билин именная словоформа часто выступает в виде чистого корня.

Порядок слов в предложении не отклоняется от общекушитского. Определения располагаются обычно перед определяемым; но в языке билин возможна и постпозиция определения, при этом генитивное определение принимает на себя падежные показатели определяемого. Именное сказуемое может оформляться двояко: либо имя в функции сказуемого выступает в особом предикативном падеже, который, подобно глаголу, имеет формы времён и наклонений, лица (числа), рода субъекта (в языке аунги), либо с помощью связки (в языке билин).

Языки бесписьменные. Письменные источники по А. я. невелики: ряд фольклорных текстов и перевод Библии (на языке билин), записанные в латинской и эфиопской графике.

Начало изучению А. я. положил в конце 19 в. Л. Райниш, опубликовавший довольно полные словари и грамматики языков билин, хамир и квара. В 1912 К. Конти Россини описал язык кемант. После почти полувекового перерыва изучение А. я. возобновилось лишь в конце 50‑х гг. 20 в. — работы Ф. Р. Палмера (глагол, имя, тоны и фонологическая система в языках билин и аунги), Р. Хецрона (глагол и имя в языке аунги), Дж. У. Эплйарда (описание языка кемант, хамта). А. я. также рассматриваются в общих очерках, посвящённых описанию кушитских и семито-хамитских языков (см. Африканистика).

• Gospel of Mark in the Bilin or Bogos language, Vienna, 1882;
• Reinisch L., Die Chamirsprache in Abessinien, «Sitzungsberichte der Wissenschaft», 1884, Bd 105—06;
• его же, Die Quarasprache in Abessinien, там же, 1884—87, Bd 103, 109, 114;
• его же, Die Bilin-Sprache in Nordost-Afrika, Bd 2, W., 1887;
• Conti-Rossini C., Noti sugli Agau, pt 1—2, «Giornale della Società Asiatica Italiana», 1905, v. 17—18;
• его же, La langue des Kemant en Abyssinie, W., 1912;
• Palmer F. R., The noun in Bilin, «Bulletin of the School of Oriental and African Studies», 1958, v. 21, pt 2;
• Hetzron R., The verbal system of Southern Agaw, Berk. — Los Ang., 1969;
• Appleyard D. L., A descriptive outline of Kemant, «Bulletin of the School of Oriental and African Studies», 1975, v. 38, pt 2;
• Language in Ethiopia, East Lansing — L., 1976.

Т. Л. Ветошкина.