Падеж

Паде́ж —

грамматическая категория имени, выражающая его синтаксические отношения к другим словам высказывания или к высказыванию в целом, а также всякая отдельная граммема этой категории (конкретный падеж).

Падеж существительного обычно отражает его способность выступать в качестве подчинённого члена отношения управления. Синтаксическая зависимость от управляющего слова, как правило, указывает на функционирование существительного в роли актанта, заполняющего валентность того или иного предиката. Основная семантическая функция субстантивного падежа состоит в выражении смыслового отношения предмета, обозначаемого данным существительным, к предметам или явлениям, выражаемым управляющим словом. Иногда (например, в «падежной грамматике» Ч. Филмора) термином «падеж» обозначают соответствующие смысловые отношения — так называемые семантические роли аргументов. Это особое, семантическое, понимание термина «падеж», рассматривающее падеж безотносительно к способу выражения, противопоставляется традиционному, «формальному» пониманию, ориентирующемуся при выделении падежей на определённые внешние различия, соответствующие смысловым (или синтаксическим) различиям хотя бы в части рассматриваемых случаев. Традиционное понимание требует, кроме того, чтобы внешние различия между падежами выражались морфологическими средствами, в пределах самих словоформ. При таком «узкоформальном» понимании, по определению А. А. Зализняка, в качестве падежных форм допускаются только цельные словоформы, и два падежа признаются различными лишь в том случае, если хотя бы у части склоняемых слов им соответствуют внешне различные словоформы. Таким образом, падеж в традиционном понимании представляет собой словоизменительную категорию; наличие в языке категории падежа свидетельствует о синтетизме. Однако ряд языковедов (например, С. Е. Яхонтов) считает возможным говорить о так называемых аналитических падежах; в этом случае падежными формами могут считаться сочетания существительных с предлогами, послелогами или даже существительные в определённой синтаксической позиции (в языках с твёрдым порядком слов).

Иногда термин «аналитический падеж» употребляется для обозначения случаев, когда падеж выражается не в пределах самого существительного, но в пределах словоформы согласуемого с ним слова: ср. нем. dem Lehrer ‘учителю’ (определ.), ein-em Lehrer ‘учителю’ (неопредел.), mein-er Mutter ‘моей матери’ (род. п.), рус. «тёпл-ого пальто» и т. п.

«Флективный» падеж, т. е. падеж в наиболее строгом, узкоформальном понимании, выражается в языках мира, как правило, сегментными аффиксами — суффиксами или окончаниями. Известны, однако, примеры выражения падежа значащими чередованиями, или апофониями (в современном ирландском языке), меной тонов (например, в языке кипсигис, Кения).

В агглютинативных языках (см. Агглютинация) падеж выражается автономно, с помощью специальных аффиксов, а во флективных языках — кумулятивно (слитно с граммемами числа), при помощи флексий.

Конкретный падеж представляет собой специфическое для данного языка соответствие между набором синтаксических (или семантических) функций существительного и набором морфологических показателей. Однако если два падежа двух разных языков достаточно сходны по набору основных функций, то они обычно получают одно и то же название.

Внутренняя форма термина «падеж» (калька с греч. πτῶσις и лат. casus — падение), так же как и терминов «склонение», «флексия» («сгибание»), отражает представление о словоизменении как о иерархической системе форм; одна из форм — назывной падеж — мыслится как главный, «исходный», «прямой» падеж, а остальные — как отклонения от него. Назывной падеж, выполняющий функцию называния предмета вне контекста (остенсивного определения), выступает как показатель синтаксической независимости слова в составе заглавий, вывесок и т. п. В языках номинативного строя назывную функцию выполняет номинатив (именительный падеж), в языках эргативного строя — абсолютив; в отличие от назывного, прямого, падежа, остальные падежи парадигмы квалифицируются как косвенные. В другой терминологии, однако, прямыми падежами считаются стандартные способы кодирования агенса и пациенса (т. е. именительный и винительный падежи), остальные падежи в этом случае считаются косвенными.

Богатая и разветвлённая номенклатура падежей, применяемая в современных грамматических описаниях, базируется на основных семантических и синтаксических функциях этих падежей. Каждой функции соответствует некоторый падеж, выступающий в качестве стандартного способа выражения (т. е. «основного», «типового», «прямого» показателя) данной функции. Так, в эргативных языках единственный актант непереходного глагола передаётся так же, как пациенс переходного глагола, — абсолютивом, а агенс переходного глагола — эргативом. В языках номинативного строя единственный актант непереходного глагола стандартно выражается так же, как агенс переходного глагола, — номинативом (падежом подлежащего); пациенс переходного глагола — аккузативом (падежом прямого дополнения).

Падеж, выражающий приименное субстантивное определение в составе именной группы, называется генитивом. Существуют стандартные способы падежного выражения различных пространственных значений, ролей бенефицианта, сопроводителя, инструмента и др.

Роль бенефицианта, или реципиента, получателя, т. е. лица, получающего что-либо в результате действия, осуществляемого агенсом, выполняется дативом (дательным падежом): ср. «Мудрому дай голову, трусливому дай коня...»; обычно тот же падеж выражает роль адресата, получателя информации. Роль экспериенцера — лица, воспринимающего что-либо или испытывающего какое-либо чувство, выражает аффектив, или аффективный падеж (например, в некоторых андийских языках; ср. годоберин. ди-ра биъида, гьаъа, алъа ‘я знаю, увидел, услышал’). В ряде языков экспериенцер стандартно передаётся дативом (например, в грузинском языке) или номинативом (ср. «Я не люблю фатального исхода»).

Роль орудия, инструмента, используемого агенсом для воздействия на другой предмет, выражается инструменталисом, или творительным падежом: ср. «Что написано пером, того не вырубишь топором»; инструменталис нередко выражает также роли агенса в пассивных конструкциях (ср. «человек, обуреваемый страстями») и имущества в «наделительных» конструкциях (с глаголами «снабжать», «награждать», «кормить» и т. п.; ср. «Соловья баснями не кормят»). Роль сопроводителя, т. е. лица, выполняющего какое-либо действие совместно с агенсом, выражается комитативом, или социативом (например, в финском, баскском и др.; ср. фин. Naapurimme tuli vaimo-inensa ja laps-inensa ‘Наш сосед пришёл с женой и детьми / или: с женой и ребёнком’); в ряде языков функцию комитатива берёт на себя инструменталис (ср. ведийское devó devébhir ā́ gamat ‘Пусть бог придёт с богами’).

Пространственные значения, выражаемые падежами, организованы в систему по двум основным параметрам — двигательному и ориентирующему. Среди ориентирующих выделяются значения внутреннего​/​внешнего расположения, верха​/​низа, вертикальности​/​наклонности, передней​/​задней стороны, близости​/​дальности и др. Среди двигательных значений выделяются направленность (в т. ч. приближение и удаление)​/​ненаправленность, контактность​/​неконтактность и ограниченность​/​неограниченность движения. Так, например, в некоторых диалектах литовского языка употребляются 4 разновидности местного падежа: инессив (нахождение в каком-либо месте: miškè ‘в лесу’), иллатив (вхождение куда-либо: miškañ ‘в лес’), адессив (пребывание возле чего-либо: miškiẽp ‘у леса’) и аллатив (направление куда-либо: miškop ‘к лесу’). Значение удаления от внешней стороны​/​изнутри чего-либо выражается в ряде языков при помощи аблатива и элатива. Транслатив выражает значение изменения расположения, перемещения, а также изменения качества или состояния («Он стал царём» в противоположность эссиву «Он был царём»).

Стандартный способ выражения парциального значения, т. е. значения части по отношению к целому, — партитив, или частичный падеж. В русском языке партитив является морфологически несамостоятельным падежом (по терминологии Зализняка), омонимичным либо родительному падежу («купи чернил»), либо дательному падежу («купи сыру, чаю...»).

Роль обращения, т. е. обозначения предполагаемого адресата речевого акта, выражается вокативом, или звательным падежом. Прагматическая нагрузка вокатива способствует его семантической и синтаксической изолированности от остальных членов падежной системы. В русской разговорной речи вокативную функцию выполняют вокативные формы типа «мам!», «пап!», «Вань!» и т. п.

В концепции Р. О. Якобсона стандартные способы кодирования агенса, пациенса и приименного атрибута (для русского языка соответственно именительный, винительный и родительный падеж) квалифицируются как «полные» падежи, сигнализирующие о центральной, магистральной позиции существительного в семантико-синтаксической перспективе высказывания. Им противопоставляются «периферийные» падежи (дательный, творительный, предложный), сигнализирующие о периферийности положения имени относительно основного содержания высказывания. Различение полных и периферийных падежей соответствует различению синтаксических («грамматических», «абстрактных») и семантических («смысловых», «конкретных») падежей в концепции Е. Куриловича, усматривающего первичную функцию синтаксических падежей в выражении дополнения (управляемого члена), а первичную функцию семантических падежей — в выражении обстоятельства («наречного» члена). Граница между синтаксическими и семантическими функциями падежа не является ни резкой, ни абсолютной; говоря о тех и других, обычно имеют в виду преобладание тех или иных свойств, а также тенденцию данного падежа оформлять «сильноуправляемые» или «слабоуправляемые» члены предложения (А. М. Пешковский, Ю. Д. Апресян).

Трактовка актантных функций падежа как синтаксических (а обстоятельственных — как семантических) относится лишь к актантным падежам, находящимся в синтаксическом контрасте. Если же актантные падежи занимают тождественную позицию (например, винительный и родительный падежи в позиции прямого дополнения), они могут становиться членами семантической оппозиции: ср. смысловое различие между «предметным» (количественно определённым) и «вещественным» (неопределённым) представлением объекта в парах типа «принёс конфеты» — «принёс конфет».

Падеж согласуемых слов (например, прилагательных, числительных, причастий) представляет собой согласовательную грамматическую категорию — согласовательный падеж в противоположность рекционному (связанному с управлением) падежу существительных: изменение по падежам для согласуемых слов, обычно выполняющих роль атрибута по отношению к некоторому существительному, — результат согласования с главенствующим существительным, стоящим в том или ином рекционном падеже.

Абсолютной границы между рекционными и согласовательными падежами нет, так как падеж существительного может быть согласовательным (например, в позиции приложения: ср. «у Иванушки-дурачка»), а падеж прилагательного — рекционным (например, в позиции сказуемого: ср. «Если хочешь быть красивым, поступи в гусары»).

В древнегрузинском языке существительное в функции приименного атрибута оформляется генитивом (рекционным падеж), но в то же время принимает и падеж главенствующего существительного (согласовательный падеж): ср.: saxel-man mam-isa-man ‘имя отца’, где isa — показатель генитива, а man — эргатива; saxel-ita mam-isa-jta ‘именем отца’, где ‑ita/‑jta — показатель инструменталиса и т. п. Некоторую аналогию представляют русские притяжательные прилагательные типа «отц-ов» («отц-ов-а», «отц-ов-у»...), «мам-ин» («мам-ин-ого», «мам-ин-ому...»), где притяжательные суффиксы ‑ов-, ‑ин- аналогичны показателям рекционного генитива, а флексии ‑ø, ‑а, ‑у, ‑ого, ‑ому — показателям согласовательных падежей (ср. также просторечное «ихний», «ихнего»...).

Количество согласовательных падежей может не совпадать с количеством рекционных. Так, в ряде дагестанских языков прилагательные и числительные имеют всего 2 согласовательных падежа — прямой и косвенный. Атрибут ставится в прямом падеже, если определяемое стоит в абсолютиве; в противном случае (т. е. если определяемое стоит в одном из многочисленных косвенных падежей) атрибут ставится в косвенном падеже. Обратная ситуация имеет место в том случае, когда существительное имеет «вырожденную» парадигму склонения с омонимичными формами падежей, а падеж атрибута приобретает дифференцирующую функцию: ср. «чёрн-ый кофе», «чёрн-ого кофе»... и т. п.

• Успенский В. А., К определению падежа по А. Н. Колмогорову, «Бюллетень Объединения по проблемам машинного перевода», 1957, № 5;
• Есперсен О., Философия грамматики, пер. с англ., М., 1958;
• Булыгина Т. В., Некоторые вопросы классификации частных падежных значений, в кн.: Вопросы составления описательных грамматик, М., 1961;
• Курилович Е., Проблема классификации падежей, в его кн.: Очерки по лингвистике, М., 1962;
• Кибрик А. Е., К типологии пространственных значений, в кн.: Язык и человек, М., 1970;
• его же, Предикатно-аргументные отношения в семантически эргативных языках, Известия АН СССР, серия ЛиЯ, 1980, т. 39, № 4;
• «День Артура Озола»: категория падежа в структуре и системе языка, Рига, 1971;
• Кацнельсон С. Д., Типология языка и речевое мышление, Л., 1972;
• Гладкий А. В., Попытка формального определения понятий падежа и рода существительного, в кн.: Проблемы грамматического моделирования, М., 1973;
• Зализняк А. А., О понимании термина «падеж» в лингвистических описаниях, I, там же;
• Бенвенист Э., К анализу падежных функций: латинский генитив, в его кн.: Общая лингвистика, пер. с франц., М., 1974;
• Апресян Ю. Д., Лексическая семантика, М., 1974;
• Лайонз Дж., Введение в теоретическую лингвистику, пер. с англ., М., 1978;
• Яхонтов С. Е., Классы глаголов и падежное оформление актантов, в кн.: Проблемы теории грамматического залога, Л., 1978;
• Филлмор Ч., Дело о падеже, пер. с англ., НЗЛ, в. 10, М., 1981;
• Вежбицка А., Дело о поверхностном падеже, пер. с англ., НЗЛ, в. 15, М., 1985;
• Якобсон Р. О., К общему учению о падеже, в его кн.: Избранные работы, пер. с англ., М., 1985;
• Groot A. W. de, Classification of cases and uses of cases, в кн.: For Roman Jakobson, The Hague, 1956;
• Moravcsik E., On the case marking of objects, в кн.: Universals of human language, v. 4 — Syntax, Stanford, 1978;
• Kasustheorie, Klassifikation, semantische Interpretation, Hamb., 1977;
• Beiträge zum Stand der Kasustheorie, Tübingen, 1981;
• Serbat G., Cas et fonctions. Étude des principales doctrines casuelles du Moyen Âge à nos jours, P., 1981;
• Brecht R. D., Levine J. S. (eds.), Case in Slavic, Columbus (Ohio), 1986;
• см. также литературу при статьях Падежная грамматика, Склонение, Управление.

Т. В. Булыгина, С. А. Крылов.