Склонение

Склоне́ние —

1)именное словоизменение. В этом смысле склонение противопоставляется спряжению, т. е. глагольному словоизменению. Правила склонения составляют необходимый компонент морфологического раздела грамматики флективных (фузионных) и агглютинативных языков (см. Типологическая классификация языков). Формы склонения образуют словоизменительную парадигму имени, выступая как словоформы одной лексемы; например, парадигма существительного «стол» включает словоформы «стол — стола — столу — стол — столом — столе», «столы — столов — столам — столы — столами — столах».

2)В более узком смысле — изменение так называемых склоняемых слов по падежу. Во многих языках к склоняемым словам относятся существительные, прилагательные, числительные, местоимения, артикли; в ряде языков по падежам склоняются также именные формы глагола — причастие (в русском и некоторых других языках), масдар (в грузинском, арабском языках), инфинитив (например, в тюркских языках). При таком понимании о склонении можно говорить лишь применительно к совокупности форм, противопоставленных исключительно по падежу, а не ко всей парадигме имени. Например, парадигма склонения слова «стол» в единственном числе состоит из форм «стол — стола — столу — стол — столом — столе», а парадигма этого же слова во множественном числе — из форм «столы — столов — столам — столы — столами — столах». Таким образом, у русских существительных правила склонения относятся не к целостной лексеме, а к составляющим ее номинатемам (совокупности словоформ, имеющих одно и то же номинативное значение), например к номинатемам «стол» и «столы», различающимся по числу. Соответственно принято считать, что существительное склоняется по падежам, но изменяется по числам. Согласуемые слова — прилагательные, числительные, артикли, причастия — склоняются по падежам, но изменяются также по согласовательным категориям — по числу, роду, одушевлённости и др.

На практике два эти понимания склонения обычно чётко не разграничиваются. С одной стороны, принято говорить об отсутствии склонения в языках, в которых нет падежного словоизменения; например, говорят об утрате форм склонения существительных и прилагательных в современном французском языке, хотя французские существительные изменяются по числу, а прилагательные — по числу и роду. С другой стороны, к парадигме склонения одного слова обычно относят все его словоизменительные (а не только падежные) формы. Применительно к флективным языкам широкое понимание термина «склонение» имеет некоторые объективные основания: склонение в этих языках сопровождается кумуляцией, или синтетосемией («сложнозначностью» флексий); так, падеж существительного выражается совместно с числом (например, в русском языке флексия ‑ом выражает значение единственного числа творительного падежа), а падеж согласуемых слов — совместно с числом, родом и неодушевлённостью (так, флексия ‑ый выражает значения: мужской род, неодушевленность, единственное число, винительный падеж).

Характерной особенностью склонения во флективных языках является омонимия флексий; так, русское ‑а может означать: родительный падеж, единственное число («стол‑а»); именительный падеж, единственное число («стен‑а»); именительный падеж, множественное число («дом‑а»). В ряде случаев это приводит к морфологической неоднозначности всей словоформы; так, окончание ‑ой («больш‑ой») может скрывать за собой значения: муж. род, ед. ч., им. п.; жен. род, ед. ч., род. п.; жен. род, ед. ч., дат. п.; жен. род, ед. ч., тв. п.; жен. род, ед. ч., предл. п.; муж. род, неодушевлённость, ед. ч., вин. п. С другой стороны, флективное склонение характеризуется нестандартностью выражения грамматических значений: так, в русском языке значение творительного падежа единственного числа может быть выражено флексиями ‑ом («слон‑ом»), ‑ым («часов‑ым»), ‑ой («рук‑ой»), ‑ью («лошад‑ью»). В агглютинативных языках парадигма склонения более регулярна и единообразна. Агглютинативное склонение характеризуется гаплосемией («простозначностью») морфологических показателей: так, падеж и число выражаются отдельными аффиксами. Например, в тур. dallarda ‘на ветках’ постфикс ‑lar выражает значение множественного числа, а постфикс ‑da — значение местного падежа.

В ряде языков с помощью склонения выражается также определённости — неопределённости категория; так, в тюркских языках в позиции дополнения противопоставлены аккузативная форма, выражающая определённость, и абсолютная форма, выражающая неопределённость: ср. татарское китапны алдым ‘взял (эту) книгу’ и китап алдым ‘взял (какую-то) книгу‘’. В мордовских языках парадигма определённого склонения противопоставлена парадигме неопределённого склонения: ср. эрзянское кудо ‘(какой-то) дом’ ~ кудось ‘(этот) дом’, кудос ‘в (какой-то) дом’ ~ кудонтень ‘в (этот) дом’ и т. п. Два ряда парадигм — для краткой («неопределённой») и полной («определённой») форм прилагательного — характеризуют адъективное склонение в литовском языке.

В некоторых языках (уральских, афразийских, меланезийских) с помощью именного словоизменения выражается лицо и число обладателя; в таких случаях иногда говорят о притяжательном, или посессивном, склонении.

3)Тип склонения, или словоизменительный тип, к которому относится данное имя. Склонение в этом смысле характеризует грамматический класс имён, объединённых общими правилами образования словоформ. Во флективных языках система склонения характеризуется разнообразием даже в пределах одной части речи. К одному типу склонения относятся имена, парадигмы которых эквивалентны, т. е. имеют одинаковое внутреннее строение, одинаковый набор флексий, сходные наборы основ, одинаковую акцентуацию.

В исключительных случаях парадигма склонения является дефектной: так, в русском языке у слова «себя» нет формы именительного падежа, а у слова «некто» нет косвенных падежей; у слов «девчата», «новобрачные» нет форм единственного числа, а у слов «огонь», «пламень», «полымя» нет форм множественного числа; у слов «щец», «дровец» есть только множественное число родительного падежа, а у слов «казна», «мзда», «мгла» именно такая форма отсутствует.

При гетероклизии, так называемом смешанном склонении, часть флексий некоторой парадигмы принадлежит к одному типу склонения, а часть — к другому. Например, слова «дом», «глаз», «лес» и т. п., относящиеся к «мужскому» склонению, имеют флексию именительного падежа множественного числа ‑а, характерную для «среднего» склонения, а слова «яблоко», «личико», «плечо» и т. п., относящиеся к «среднему» склонению, имеют флексию именительного падежа множественного числа ‑ы(‑и), характерную для «мужского» склонения. Подобное смешение разных склонений весьма характерно для языков с богатой морфологической системой. Особенно сложно склонение местоимений и числительных — они склоняются нерегулярно даже в агглютинативных языках.

Как правило, формы склонения одного имени образуются от одной основы, однако в исключительных случаях (а именно при супплетивизме в широком смысле слова) единство основы оказывается нарушенным. Здесь различаются два основных случая — так называемое чисто супплетивное склонение, при котором словоформы образуются от разных корней («человек» — «люди», «ребёнок» — «дети»), и частично супплетивное склонение, при котором формы образуются от однокоренных основ, отличающихся наличием или отсутствием некоторого «основообразующего» суффикса или нерегулярным чередованием (ср. «Христ‑ос — Христ‑а», «время — времен‑и», «дочь — дочер‑и», «полдень — полудня» и т. п.). Иногда при гетероклитическом склонении формы единственного числа и формы множественного числа образуются соответственно от двух так называемых парциальных основ: «стул — стулья», «друг — друзья», «ухо — уши», «колено — колени», «чёрт — черти», «сосед — соседи»; таким образом, можно говорить о том, что номинатемы разных чисел самостоятельно изменяются по падежам. Финальные элементы парциальных основ функционируют как агглютинативные аффиксы, избыточно выражающие либо единственное число (ср. «татар‑ин — татар‑ы», «крестьян‑ин — крестьян‑е», «цвет‑ок — цвет‑ы», «куриц‑а  — кур‑ы»), либо множественное число (ср. «чуд‑о — чуд‑ес‑а», «дерев‑о — дерев‑ь‑я», «сын — сын‑овь‑я»), либо и то и другое (ср. «хозяин — хозя‑ев‑а», «волч‑онок — волч‑ат‑а», «чертён‑ок — чертен‑ят‑а»).

В зависимости от морфонологических характеристик конечного элемента основы выделяется несколько морфонологических типов склонения, различающихся набором флексий и закономерностями их морфологической дистрибуции. Так, в русском языке говорят о «твёрдой» и «мягкой» разновидностях склонения. Классификация типов склонения в соответствии с финалями основ широко распространена в индоевропеистике: различается склонение основ на смычный, основ на носовой и на плавный (i‑склонение, u‑склонение, o‑склонение, ī‑склонение, ū‑склонение, ā‑склонение и т. п.).

В ходе исторического развития индоевропейских языков система склонения претерпела значительное упрощение, изменившись в сторону большей или меньшей унификации. В некоторых языках склонение полностью утрачено, причём разрушение системы быстрее идёт в существительных и прилагательных, нежели в местоимениях. Например, в современном французском языке существительные не склоняются (т. е. не изменяются по падежам), а местоимения сохранили 2 падежные формы — прямую и косвенную, ср. франц. je и me. Исчезновение склонения отражает развитие в языке аналитизма, т. е. выражения падежных значений с помощью служебных слов (предлогов, артиклей). Некоторые учёные обозначают это явление не вполне точным термином «предложное склонение».

• Обнорский С. П., Именное склонение в современном русском языке, в. 1, Л., 1927;
• Мейе А., Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков, пер. с франц., М.—Л., 1938;
• Кузнецов П. С., Историческая грамматика русского языка. Морфология, [М.], 1953;
• Зализняк А. А., Русское именное словоизменение, М., 1967;
• его же, Грамматический словарь русского языка, М., 1977;
• Морфологическая структура слова в индоевропейских языках, М., 1970;
• Дурново Н. Н., О склонении в современном великорусском литературном языке, пер. с франц., «Вопросы языкознания», 1971, № 4;
• Виноградов В. В., Русской язык. (Грамматическое учение о слове), 2 изд., М., 1972, с. 46—271;
• Склонение в палеоазиатских и самодийских языках, Л., 1974;
• Булыгина Т. В., Проблемы теории морфологических моделей, М., 1977;
• Лешка О., Стракова В., Формы именного словоизменения, в кн.: Русская грамматика, т. 1, Прага, 1979, с. 447—521;
• Семереньи О., Введение в сравнительное языкознание, пер. с нем., М., 1980, с. 167—244;
• Якобсон Р., Морфологические наблюдения над славянским склонением, в его кн.: Избранные работы, М., 1985;
• Karcevski S., Sur la structure du substantif russe, в кн.: Charisteria Guilelmo Mathesio quinquagenario ... oblata, Prague, 1932;
• Isačenko A. V., Die russische Sprache der Gegenwart, t. 1 — Formenlehre, Halle, 1962;
• Stankiewicz E., Declension and gradation of Russian substantives in contemporary standard Russian, The Hague, 1968;
• см. также литературу при статьях Морфология, Падеж, Лексема.

Т. В. Булыгина, С. А. Крылов.