Связка

Свя́зка —

1) компонент универсальной логической структуры предложения-суждения, выражающий предикативное отношение между субъектом и характеризующим его атрибутом и образующий совместно с атрибутом предикат; 2) компонент составного именного сказуемого, выражающий его грамматические значения (время, лицо, модальность и др.) и обычно представленный глаголом «быть» или его лексикализованными эквивалентами — полусвязочными глаголами.

Понятие связки возникло у греческих мыслителей в ещё не расчленённых логико-грамматических теориях языка. Под связкой понимался необходимый компонент предложения-суждения, выражающий присущность или неприсущность признака предмету и тем самым придающий высказыванию истинностное значение: «...истинное и ложное имеются при связывании и разъединении» (Аристотель). Первичным для связки считалось значение бытия. Схоласты выдвинули теорию ингерентности («присущности»; существовала до 14 в.): связка указывает на то, что субъект суждения — это знак, замещающий индивидные объекты (понимается материально, экстенсионально), а предикат — обозначение общей категории, универсалии (понимается формально, интенсионально), и теорию тождества (14 в.): связка идентифицирует экстенсионалы двух термов (имён) — субъекта и предиката. Если они относятся к одному объекту действительности, суждение истинно. Связка рассматривалась как синкатегорематическое (незнаменательное) слово, её функция — соединять имена. В 17 в. в грамматике Пор-Рояля (см. Универсальные грамматики) выделяются обязательные члены предложения — субъект и атрибут, между которыми находится связка (liaison) «есть» (est), которая утверждает присущность атрибута субъекту. В связке видели основное значение глагола, соединяющееся в его семантике со значением признака.

Русские языковеды 18 — 1‑й половины 19 вв. (Л. Г. Якоб, И. Орнатовский, А. Х. Востоков, И. И. Давыдов и другие) также считали связку обязательным компонентом предложения, «чистым глаголом» (Якоб), все остальные глаголы — «смешанными». Общей была тенденция к унифицированному анализу глагольных и именных сказуемых. Значение связки рассматривалось как входящее в состав предиката и обычно имеющее с ним совместное выражение.

Исследование формы и типологических особенностей конкретных языков, в которых употребление связки ограничено лишь частью предложений, привело многих учёных к пониманию связки как компонента составного именного сказуемого (А. А. Потебня). Связку характеризуют две функции: формальная — выражение синтагматической связи (согласования) между подлежащим и сказуемым (категории лица, числа, классный показатель, согласовательный маркер), и содержательная — утверждение истинности суждения (время, модальность). Указанием на сочетание этих функций часто определяют предикативное отношение. Функции связки имеют в ряде языков раздельное выражение: утверждение истинности представлено бытийным компонентом (или его эквивалентом), а согласование субъекта и предиката — местоименным. Например, в языке суахили функции связки в предложениях с именным сказуемым выражаются раздельно: классным показателем и бытийным глаголом. В настоящем времени неотрицательных предложений бытийная связка опускается, а приглагольный классный показатель субъекта приобретает автономность, например Sukari i tamu ‘сахар он сладкий’. В подобных случаях говорят о местоименной связке. В тюркских языках большинство аффиксов сказуемости восходит к личным местоимениям. Разговорный китайский язык развил связку путём оглаголивания местоимения shi. Вовлечение местоимений в систему форм связки зарегистрировано в иранских языках.

В развитых логических системах выделяются следующие значения связки: предикация признака (Socrates is mortal ‘Сократ смертен’); вхождение индивида в состав класса (Socrates is a man ‘Сократ — человек’); тождество (This man is Socrates ‘Этот человек — Сократ’); вхождение подкласса в состав класса (The dog is an animal ‘Собака — животное’). Соединяя имена непредметного значения, связка может выражать причинно-следственные отношения («Нерешительность — это поражение»), сравнение («Жизнь есть борьба») и т. д. Эти значения близки к функциям пропозициональной связки в логике, аналогичной союзам сложного предложения.

В языках более чем с одной связкой логические значения связок распределяются по-разному. В классическом китайском языке различаются: приименная связка yeh, выражающая вхождение единичного предмета или вида предметов в состав класса; связка тождества shi; связка преходящей функции, социальной роли и т. д. — wei и др. В испанском языке одна из двух связок (ser) указывает на неотъемлемое свойство субъекта, другая (estar) — на преходящее состояние.

Языки могут различаться по признаку обязательности связки в именном сказуемом. В романских, германских языках употребление связки нормативно; в ряде языков (тюркских, восточнославянских) связка не всегда выражена. При нормативном присутствии связки её опущение (иногда представляющее собой архаичное явление) приобретает определённые семантико-синтаксические функции (Л. Ельмслев, Э. Бенвенист), при нормативном отсутствии связки её употребление оказывается маркированным. Когда условия отсутствия связки могут быть сформулированы в грамматических терминах (обычно связка опускается в русском языке в настоящем времени изъявительного наклонения), принято говорить о нулевой связке (А. М. Пешковский).

Различение уровня абстрактного представления структуры предложения и его конкретной языковой реализации побудило лингвистов 20 в. вернуться к универсальной интерпретации связки. При этом выявились три точки зрения: согласно первой, логическая структура предложения двучленна и состоит из пропозиции и предикативного или модального значения, актуализующего пропозицию. Согласно второй, принятой в синтаксисе, представляющем предложение в виде дерева зависимостей, связка — совокупность определённых грамматических значений (времени, вида, модальности и др.), выделяющаяся в виде отдельного узла в составе предиката. Согласно третьей, связка — конститутивный компонент предложения, в логическом представлении которого она занимает вершинное положение.

Решение проблемы связки важно для понимания генезиса предложения, его типологии и его логико-грамматической структуры.

• Исаченко А. В., Судьбы формы «есть», в его кн.: Древне-русские этюды, Любляна, 1941;
• Берка К., Функции глагола «быть» с точки зрения современной формальной логики, в кн.: Логико-грамматические очерки, М., 1961;
• Гаджиева Н. З., Основные пути развития синтаксической структуры тюркских языков, М., 1973;
• Бенвенист Э., Общая лингвистика, пер. с франц., М., 1974, гл. 14, 17;
• Баскаков Н. А., Историко-типологическая характеристика структуры тюркских языков, М., 1975;
• Категория бытия и обладания в языке, М., 1977;
• Шатуновский И. Б., Семантическая структура предложения, «связка» и семантика вида в русском языке, в сб.: Структура и функционирование единиц русского языка, Таш., 1986;
• Арутюнова Н. Д., Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт, М., 1988;
• Meillet A., La phrase nominale en indo-européen, «Mémoires de la Société de Linguistique de Paris», 1906, v. 14;
• Hjelmslev L., Le verbe et la phrase nominale, в кн.: Mélanges de philologie, de littérature et d’histoire anciennes offerts a J. Marouzeau..., P., 1948;
• Zimek R., Problematika spony v ruštině v porovnání s češtinou, Praha, 1963;
• The verb «be» and its synonyms, v. 1—6, Dordrecht, 1967—73;
• Hurford J. R., Deriving S from S + is, в кн.: Syntax and semantics, v. 2, N. Y. — L., 1973;
• Akmajian A., Steele S., Wasow Th., The category AUX in universal grammar, «Linguistic inquiry», 1979, v. 10, № 1;
• Coxito A., Lógica, semântica e conhecimento, Coimbra, 1981.

Н. Д. Арутюнова.