Время

Вре́мя

глагольное — грамматическая категория глагола, являющаяся специфическим языковым отражением объективного времени и служащая для темпоральной (временно́й) локализации события или состояния, о котором говорится в предложении. Эта локализация является дейктической, т. е. соотнесённой прямо или косвенно с реальным или воображаемым hic et nunc ‘здесь и теперь’. Она заключается в указании посредством противопоставленных друг другу временны́х форм (глагольных времён) на одновременность, предшествие или следование события моменту речи или — в случае так называемой относительной временно́й ориентации — какой-то другой точке отсчёта. В некоторых языках формы времени указывают и на временну́ю дистанцию (близость или отдалённость события). Локализация, даваемая категорией времени, может сочетаться с более детальным указанием времени при помощи лексических и синтаксических средств (обстоятельств времени, соответствующих союзов и т. д.).

В современном русском языке глагольные времена, при их прямом употреблении, определяют событие непосредственно по отношению к моменту речи как одновременное (настоящее время), предшествующее (прошедшее время) или последующее (будущее время). При относительном употреблении, например в придаточных предложениях, зависящих от глаголов мысли, чувства и речи, событие ориентировано по отношению ко времени действия главного предложения: «Ему показалось, что в доме кто-то ходит»; «Он сказал, что приедет».

В ряде языков существуют специальные «относительные» времена, дающие сложную, двух- (и даже трёх-) ступенчатую ориентацию, т. е. ориентирующие событие по отношению к какой-либо точке отсчёта, локализуемой, в свою очередь, относительно момента речи. Таковы «времена предшествия» — предпрошедшее (плюсквамперфект), предбудущее (лат. futurum exactum) и перфект, впрочем, занимающий в системе относительных времён особое место; «времена следования», например будущее в прошедшем (лат. futurum praeteriti), и времена, совмещающие следование и предшествие («будущее предварительное в прошедшем»). Некоторые исследователи выделяют ещё «времена одновременности», например как «прошедшее одновременности» («настоящее в прошедшем») трактуют имперфект старославянского, латинского, французского, болгарского и некоторых других языков.

Особый случай представляет переносное, метафорическое употребление времён, когда говорящий мысленно переносится в другой временной план, как бы заново «проигрывая» прошлые события (так называемое историческое настоящее: «Иду я вчера по улице») или предвосхищая будущие («Ну, я пошёл», «Мы погибли»).

В непредикативных формах глагола (вербоидах) выступает, как правило, относительная ориентация — на время существования ситуации, описываемой сказуемым соответствующего предложения. Ср. деепричастия русского языка, указывающие, в зависимости от вида глагола, либо на одновременность сопутствующего действия главному («прощаясь, говорил...»), либо на его предшествие («простившись, пошёл домой») и на наличие состояния-результата («сидел сгорбившись»). Значения одновременности, предшествования и следования действий и другие временны́е отношения между действиями, выражаемые глагольными формами, некоторыми языковедами выделяются в особую языковую категорию — таксис.

Средства выражения категории времени в языках мира разнообразны. Нередко даже в одном языке используются на равных правах синтетические и аналитические формы (ср. «пишу» — «буду писать»).

Категория времени тесно связана с категориями вида и наклонения, что иногда затрудняет её выделение. Времена дифференцируются по виду (например, в славянских языках). В косвенных наклонениях противопоставление времён отсутствует (например, в русском языке) или сведено к минимуму. Наличие во многих языках нескольких отдельных времён в рамках прошедшего, а иногда также в рамках настоящего и будущего, бывает обусловлено не только наличием относительных времён, но и существованием между соответствующими формами смысловых различий, относящихся к области видовых (аспектуальных) значений. Именно так противостоят друг другу в ряде языков аорист и имперфект. Видовым, по крайней мере по происхождению, является в некоторых языках и противостояние перфекта другим формам прошедшего времени. Яркая модальная окрашенность будущего времени и особенно будущего в прошедшем, побуждает многих учёных исключать эти формы из категории времени и относить их к категории наклонения. Привлечение данных по неиндоевропейским языкам показывает, что вид, время и наклонение нередко выступают в нерасчленённом единстве. Так, основные формы арабского глагола, так называемые перфект и имперфект, выражают нерасчленённо значение вида и относительного времени: перфект — значение завершённого действия, предшествующего «точке отсчёта», имперфект — значение незаконченного действия, одновременного ей. Глагольные формы бирманского языка, америндских языков хопи и меномини, некоторых австралийских языков нерасчленённо выражают время и наклонение.

Уже Аристотель выделял время как характерную особенность глагола в отличие от имени. Позже в европейской научной традиции учение о категории времени опиралось главным образом на систему глагольных времен латыни, различающую основные и относительные времена. Соответственно М. В. Ломоносов насчитывал в русском языке 10 времён, трактуя в ряде случаев видовые и некоторые близкие к ним различия как временны́е. С осознанием категории вида количество выделяемых времён уменьшалось, и в середине 19 в., отчасти в связи с неразграничением прямых и метафорических употреблений форм времени, была выдвинута теория об отсутствии категории времени в русском глаголе (К. С. Аксаков, Н. П. Некрасов). Более адекватную картину категории времени в русском языке и в его истории даёт А. А. Потебня. Употребление времён русского глагола подробно описано в работах А. А. Шахматова, А. М. Пешковского, В. В. Виноградова, Н. С. Поспелова, А. В. Бондарко и других.

В современном зарубежном языкознании значит. распространение получила реинтерпретация традиционной теории времён, предложенная Х. Рейхенбахом и оперирующая тремя понятиями: событие (E — от англ. event), момент речи (S — от speech moment) и момент референции, соотнесения (R — от reference). Последний может совпадать с моментом события (например, в простом прошедшем времени английского языка, в будущем времени), или с моментом речи (в английском Present Perfect, или с тем и другим моментом сразу (в настоящем времени) или не совпадать ни с тем, ни с другим (например, в плюсквамперфекте, в котором все три момента выстраиваются в последовательность E — R — S). Близкую систему с другой символикой предложил У. Э. Булл.

Перспективно рассмотрение категории времени с позиций лингвистики текста, основанное на отграничении эпического повествования от других видов сообщений. Предшественником этого подхода был А. Белич, выделивший сферу «синтаксического индикатива», в котором употребление всех форм времени соотнесено с реальным моментом речи, и сферу «синтаксического релятива», в которой прошлое как бы полностью отрешено от реального настоящего и изображается само по себе. Э. Бенвенист разграничил «план речи», использующий во французском языке все времена, кроме «аориста» (passé simple), и все три грамматических лица, и «план истории», использующий только «повествовательные» времена (во французском языке — аорист, имперфект, плюсквамперфект, конструкцию «il allait partir», но не сложный перфект) и — в чистом случае — только 3‑е лицо единственного и множественного числа. Х. Вайнрих на материале ряда романских и германских языков разработал концепцию, соответственно противопоставляющую времена «обсуждаемого» и времена «повествуемого» мира (besprochene und erzählte Welt).

• Есперсен О., Философия грамматики, пер. с англ., М., 1958;
• Бунина И. К., Система времён старославянского глагола, М., 1959;
• Иванова И. П., Вид и время в современном английском языке, Л., 1961;
• Поспелов Н. С., О двух рядах грамматических значений глагольных форм времени в современном рус. языке, «Вопросы языкознания», 1966, № 2;
• Бондарко А. В., Вид и время русского глагола, М., 1971;
• Сыромятников Н. А., Система времён в новояпонском языке, М., 1971;
• Виноградов В. В., Русский язык. Грамматическое учение о слове, 2 изд., М., 1972;
• Бенвенист Э., Общая лингвистика, [пер. с франц.], М., 1974;
• Русская грамматика, т. 1, М., 1980;
• Белић А., О језичкој природи и језичком развитку, књ. 1, 2 изд., Београд, 1958;
• Стевановић М., Функције и значења глаголских времена, Београд, 1967;
• Станков В., Българските глаголни времена, София, 1969;
• Reichenbach H., Elements of symbolic logic, N. Y., 1947;
• Bull W. E., Time, tense and the verb, Berk. — Los Ang., 1960;
• Strunk K., Zeit und Tempus in altindogermanischen Sprachen, «Indogermanische Forschungen», 1968, Bd 73;
• Guillaume G., Temps et verbe, P., 1968;
• Wunderlich D., Tempus und Zeitreferenz im Deutschen, Münch., 1970;
• McCawley J., Tense and time reference in English, в кн.: Studies in linguistic semantics, N. Y. — Chi. — S. F., 1971;
• Weinrich H., Tempus, 3 Aufl., Stuttg. — [u. a.], 1977;
• Comrie B., Tense, Camb., 1985.

Ю. С. Маслов.