Лезгинские языки

Лезги́нские языки́ —

подгруппа нахско-дагестанских языков. Распространены в южных районах Дагестанской АССР (Агульский, Ахтынский, Дербентский, Курахский, Магарамкентский, Рутульский, Сулейман-Стальский, Табасаранский, Хасавюртовский, Хивский, Чародинский) и северных районах Азербайджанской ССР (Варташенский, Закатальский, Исмаиллинский, Кахский, Кубинский, Кусарский, Куткашенский, Хачмасский). Общее число говорящих свыше 500 тыс. чел.

В состав Л. я. входят лезгинский, табасаранский, агульский, рутульский, цахурский, будухский, крызский, арчинский, удинский и хиналугский языки. Хиналугский язык отдельные исследователи (М. Е. Алексеев и другие) не включают в состав Л. я. Генетическое единство Л. я. подтверждается многочисленными данными их фонетики, морфологии, синтаксиса и лексики.

В области фонетики в большинстве Л. я. более развита, по сравнению с другими дагестанскими языками, система вокализма. Помимо простых гласных а, е, и, у, о здесь представлены фарингализованные аӀ, еӀ, оӀ, уӀ, иӀ (агульский, рутульский, цахурский, арчинский, удинский языки), умлаутированные аь, оь, уь (почти во всех языках), гласный верхнего подъёма среднего ряда «ы», назализованные, возникшие (и возникающие) в результате ослабления замыкающего слог сонорного «н», и позиционно обусловленные долгие гласные.

Консонантизм Л. я. не отличается от других дагестанских языков. Из специфических согласных здесь представлены смычно-гортанные кӀ, пӀ, тӀ, цӀ, чӀ, увулярные къг, гъ, х, къ, хъ, кь, фарингальные гӀ, хӀ, ларингальные гь, ъ. Однако латеральные согласные, за исключением арчинского языка, в других Л. я. отсутствуют. Во всех Л. я. есть смычно-гортанные согласные и только в удинском языке они утрачены: в одних случаях полностью редуцировались, в других — перешли в непридыхательные глухие смычные. Не во всех Л. я. есть геминированные смычные глухие согласные, как в большинстве аваро-андийских языков. Встречаются они лишь в отдельных языках (табасаранском, агульском, будухском), а в лезгинском, цахурском, удинском и других языках имеют место позиционно обусловленные непридыхательные согласные. Геминаты встречаются также среди спирантов, однако они, как показывают исследования, по своему генезису здесь вторичны. От других дагестанских языков Л. я. отличаются также наличием в фонетической структуре некоторых из них так называемых денто-лабиализованных согласных, представленных по всем диалектам и говорам табасаранского языка, в арсугском и бурщагском говорах агульского языка и фийском диалекте лезгинского языка. Лабиализованные согласные, встречающиеся в большинстве Л. я., имеют фонологическую значимость. Ударение в Л. я. силовое (экспираторное), фиксированное преимущественно на втором слоге слова.

Для морфологии Л. я. характерна многопадежность (от 10 до 30 падежей). Падежи делятся на абстрактные (именительный падеж, эргативный падеж, родительный падеж, дательный падеж) и местные. Местные падежи образуют серии со значением нахождения в чём-либо, на чём-либо, под чем-либо, за чем-либо и т. д. Каждая серия, как правило, состоит из трёх падежей: покой (локатив), исход (аблатив), направление (элатив). Сериальность многих местных падежей в ряде языков выражена чётко и последовательно (лезгинский, табасаранский, агульский), в некоторых она подверглась разрушению. Для Л. я. характерна категория именных классов (четыре грамматических класса), за исключением лезгинского, агульского и удинского языков, где эта категория утрачена. Исследования последних лет показали, что лезгинский, агульский и удинский языки также имели эту категорию. Процесс распада категории грамматического класса наблюдается и в табасаранском языке (два класса), что подтверждают данные его южного диалекта, где категория класса уже отсутствует. Характерной чертой Л. я. является также наличие в структуре глагола многих языков так называемых превербов. Превербы бывают как локальные, так и направительные, а там, где их ныне нет, они отражаются в «окаменелом», непродуктивном, виде в структуре глагольных основ (удинский язык). Для большинства Л. я. характерно отсутствие спряжения глагола по лицам. Лишь в табасаранском и удинском языках имеется личное спряжение вторичного происхождения; под влиянием азербайджанского языка оно зарождается в крызском языке.

Для синтаксической системы Л. я. характерно наличие номинативной, эргативной, дативной, аффективной конструкций. Номинативную конструкцию образуют интранзитивные, а эргативную — транзитивные глаголы. В дативной конструкции при глаголах чувствования («любить», «нравиться») и внешнего восприятия («видеть», «слышать») реальный субъект ставится в дательном падеже. Аффективная конструкция предложения представлена в цахурском языке и отличается от дативной тем, что глагол внешнего восприятия требует постановки субъекта в аффективном падеже. В Л. я., как и в других дагестанских языках, есть два типа сложного предложения: сложноподчинённое и сложносочинённое. Наибольшее распространение как в письменных, так и в бесписьменных языках имеет сложноподчинённое предложение, связь между простыми предложениями которого выражается подчинительными аффиксами, некоторыми союзами и местоимениями, выступающими в определённых случаях в относительной функции. Употребление сложносочинённого предложения в бесписьменных Л. я. ограничено. Конструируется оно при помощи интонации, сочинительных союзов и другими способами.

Лексический состав Л. я. выявляет их самостоятельность среди других дагестанских языков, несмотря на большое количество лексических единиц, унаследованных от общедагестанского языка-основы. В Л. я. наряду с исконными словами много заимствований из арабского, персидского и тюркских языков (преимущественно из азербайджанского), из русского языка (преимущественно социально-экономические термины, наименования различных предметов, орудий труда и т. д.). Русский язык стал основным источником лексических заимствований. Образование новых слов происходит путём аффиксации, основосложения и обособления семантических вариантов слова. Из других языков (главным образом русского) заимствуются и словообразовательные аффиксы.

История изучения Л. я. начинается со 2‑й половины 19 в. (П. К. Услар, А. М. Дирр). Особенно широко ведутся исследования этих языков после Октябрьской революции 1917, когда учёные Москвы и Ленинграда (Н. Я. Марр, И. И. Мещанинов, Н. Ф. Яковлев, А. Н. Генко, Л. И. Жирков, А. А. Бокарёв, Е. А. Бокарёв, Ю. Д. Дешериев и другие), Тбилиси (А. А. Магометов, Е. Ф. Джейранишвили, О. И. Кахадзе, Г. В. Топурия и другие), Баку (Ш. М. Саадиев, В. Л. Гукасян и другие) и Махачкалы (М. М. Гаджиев, У. А. Мейланова, Б. Б. Талибов, Р. И. Гайдаров, Б. Г. Ханмагомедов, А. Г. Гюльмагомедов, Г. Х. Ибрагимов и другие) стали изучать эти языки систематически и планомерно на всех уровнях.

Из Л. я. лезгинский и табасаранский являются письменными. Письменность была создана после Октябрьской революции 1917 (для лезгинского языка — в 1928, для табасаранского языка — в 1931, сначала на латинской, а с 1938 — на русской графической основе). С конца 80‑х гг. для ряда Л. я. разрабатывается письменность.

• Бокарёв Е. А., Введение в сравнительно-историческое изучение дагестанских языков, Махачкала, 1961;
• Мейланова У. А., Очерки лезгинской диалектологии, М., 1964;
• Языки народов СССР, т. 4. Иберийско-кавказские языки, М., 1967;
• Сравнительно-историческая лексика дагестанских языков, М., 1971;
• Гигинейшвили Б. К., Сравнительная фонетика дагестанских языков, Тб., 1977;
• Талибов Б. Б., Сравнительная фонетика лезгинских языков, М., 1980;
• Алексеев М. Е., Вопросы сравнительно-исторической грамматики лезгинских языков. Морфология. Синтаксис, М., 1985.

У. А. Мейланова.