Неогумбольдтианство

Неогумбольдтиа́нство —

направление зарубежного языкознания, характеризующееся преимущественным вниманием к семантической стороне языка, стремлением изучать язык в тесной связи с культурой данного народа, но преувеличивающее вследствие идеалистических и метафизических философских исходных позиций активную роль языка в процессах мышления и познания. Неогумбольдтианство существует в двух разновидностях — европейской и американской. Европейское неогумбольдтианство возникло в 20‑х гг. 20 в. (главным образом в Германии) как реакция на односторонность младограмматической теории с её преимущественным интересом к «формальной» грамматике; оно ставило своей целью возрождение «подлинного» сравнительного языкознания в духе идей В. фон Гумбольдта (см. Гумбольдтианство). Основные положения европейского неогумбольдтианства были сформулированы Л. Вайсгербером и разрабатывались также Й. Триром, Х. Глинцем, Х. Хольцем, Г. Ипсеном, П. Хартманом, Х. Гиппером и другими. Философская основа европейского неогумбольдтианства — неокантианское учение Э. Кассирера, согласно которому понятия не являются отражением объективной действительности, а представляют собой продукты символического познания, т. е. познания, обусловленного языковыми знаками, или символами.

Представители неогумбольдтианства разделяют субъективно-идеалистическую теорию познания в духе И. Канта, И. Г. Фихте, неокантианской философии, старого и современного позитивизма. Неогумбольдтианство, подобно Канту, признаёт существование объективного мира, не зависящего от сознания человека и воздействующего на его чувственную сферу, но результатом этого воздействия признаётся хаотический набор опытных данных; эти эмпирические факты, по мнению представителей неогумбольдтианства, благодаря творческой активности языка упорядочиваются, распределяются по классам, вступают друг с другом в пространственные, временны́е и причинно-следственные отношения; так конструируется мир как связное целое. Целостная же картина мира, по этой теории, творится человеческим сознанием при помощи языка, не будучи более или менее точным отражением объективного мира, а будучи обусловлена определённым языком, что ведёт к «лингвистическому агностицизму» — к признанию ограничения познавательных возможностей человека свойствами того языка, с помощью которого он творит картину мира. Основные положения философии языка неогумбольдтианства: а) язык определяет мышление человека и процесс познания в целом, а через него — культуру и общественное поведение людей, мировоззрение и целостную картину мира, возникающую в сознании; б) люди, говорящие на разных языках, создают различные картины мира, а потому являются носителями различной культуры и различного общественного поведения; в) язык не только обусловливает, но и ограничивает познавательные возможности человека; г) от различия языков зависит не только разница в содержании мышления, но и различие в логике мышления, характер (тип) мышления. Преувеличение положительной активной роли языка в процессах мышления и познания объединяет концепцию неогумбольдтианства с философией языка Гумбольдта, однако лингвистический агностицизм неогумбольдтианства противоречит взглядам Гумбольдта, утверждавшего, что круг понятий того или иного народа не следует выводить из его словаря, т. к. большое число понятий, особенно абстрактных, может быть выражено метафорами и описательным путём.

Вслед за Гумбольдтом неогумбольдтианство выступает против понимания языка как средства лишь выражения и сообщения готовых мыслей, средства взаимопонимания, не связанного с процессом формирования самой мысли. Пытаясь найти эмпирическое применение теоретическим взглядам Гумбольдта, неогумбольдтианство трактует внутреннюю форму языка как систему его понятийных и синтаксических возможностей, являющихся «ключом» к миропониманию (особая трактовка теории знака и теории поля), основой различий в содержании мышления людей, говорящих на разных языках, т. е. различных «логосов», откуда выводится невозможность взаимопонимания между «языковыми коллективами». Последние противопоставляются государствам как естественные образования искусственным, в отдельных работах — с выводами политического (националистического) характера.

Неогумбольдтианство в целом стоит ближе к гумбольдтианской ориентации теории языка, противопоставляя ее соссюрианской, но методы собственно лингвистического анализа неогумбольдтианства свидетельствуют и о влиянии идей Ф. де Соссюра (его понимание языкового знака, системы языка, противопоставление языка и речи: см. Женевская школа). В 70—80‑е гг. 20 в. европейское неогумбольдтианство ищет пути сближения с генеративной лингвистикой и особенно с прагматикой.

Американское неогумбольдтианство (называемое также этнолингвистикой) сложилось независимо от гумбольдтианских традиций. Это ответвление неогумбольдтианства акцентирует проблему «язык и культура», обращается в исследовательской практике к контрастивному сопоставлению (см. Контрастивная лингвистика) языков американских индейцев с языками «среднеевропейского стандарта». Гипотеза лингвистической относительности Сепира — Уорфа (см. Сепира — Уорфа гипотеза) утверждает, что сходные физические явления позволяют создать сходную картину Вселенной только при сходстве или по крайней мере при соотносительности языковых систем.

Советское языкознание, признавая известное, но не определяющее влияние языка на мышление (языковая апперцепция; см. Язык и мышление) и на познавательную деятельность человека, выступает против метафизического преувеличения роли языка в процессах мышления и познания, игнорирования или преуменьшения роли других факторов в этих процессах, метафизической переоценки когнитивной и недооценки коммуникативной функции языка (см. Функции языка). Ошибочные выводы неогумбольдтианства относительно роли языка в обществе порождены неприемлемой с точки зрения марксистского языкознания методикой рассмотрения языковых фактов: отрывом анализа от синтеза, отчленением языка как закреплённой системы (языка в соссюровском понимании) от речи, отчленением семантической сферы от всей системы языка. В связи с общечеловеческим характером мышления семантические расхождения между языковыми системами должны интерпретироваться в плане диалектического единства речевой деятельности, языковых систем и языкового материала: в процессе речевой деятельности разрешается противоречие между общечеловеческим содержанием отражения и идиоэтнической семантикой языковых единиц, что даёт возможность адекватного воплощения смысла в речевом отрезке средствами любого языка. Содержание сознания носителей того или иного языка отнюдь не сводится к набору значений, фиксированных в языковых единицах и грамматических категориях. Посредством ограниченного в каждом языке набора языковых единиц носитель соответствующего языка выражает и такое мыслительное содержание, которое непосредственно не закреплено за какой-либо отдельной языковой единицей. Оказывая некоторое, но не решающее влияние на мышление, язык не может также коренным образом определять и характер материальной а духовной культуры общества, которая опосредована человеческим мышлением, представляющим собой, как и язык, продукт социального развития. Неогумбольдтианство проявляет непоследовательность, допуская, вопреки своему тезису об ограниченности родным языком возможностей познания, возможность перехода человека к новому типу мышления и новым языковым средствам, а также вульгарно-социологически интерпретируя влияние общества на языковые процессы.

Несмотря на определённые достижения неогумбольдтианства, заключающиеся прежде всего в учёте «фактора человека», в изучении смысловой стороны языка, в исследованиях конкретных семантических полей, неогумбольдтианство абсолютизирует то, что недооценивалось либо недооценивается некоторыми другими направлениями лингвистики. Интерес к семантической стороне языка, построение «содержательной грамматики» приводит неогумбольдтианство к недооценке лингвистической формы; грамматические категории, семантические поля, словообразовательные модели, модели предложения рассматриваются изолированно от языковой системы.

• Ермолаева Л. С., Неогумбольдтианское направление в современном буржуазном языкознании, в кн.: Проблемы общего и частного языкознания, М., 1960;
• Гухман М. М., Лингвистическая теория Л. Вайсгербера, в кн.: Вопросы теории языка в современной зарубежной лингвистике, М., 1961;
• Павлов В. М., Проблема языка и мышления в трудах В. Гумбольдта и в неогумбольдтианском языкознании, в кн.: Язык и мышление, М., 1967;
• Панфилов В. З., Язык, мышление, культура, «Вопросы языкознания», 1975, № 1;
• его же, Гносеологические аспекты философских проблем языкознания, М., 1982;
• Чесноков П. В., Неогумбольдтианство, в кн.: Философские основы зарубежных направлений в языкознании, М., 1977;
• Рамишвили Г. В., Вильгельм фон Гумбольдт — основоположник теоретического языкознания, в кн.: Гумбольдт В. фон, Избранные труды по языкознанию, М., 1984;
• Роль языка в структурировании сознания, ч. I—II, М., 1984;
• Кацнельсон С. Д.. Общее и типологическое языкознание, Л., 1986, с. 70—86;
• Basilius H., Neo-Humboldtian ethnolinguistics, «World», 1952, v. 8;
• Miller R. L., The linguistic relativity principle and Humboldtian ethnolinguistics, The Hague — P., 1968;
• Helbig G., Entwicklung der Sprachwissenschaft seit 1970, Lpz., 1986, s. 54—60.

Л. С. Ермолаева.