Аналогия

Анало́гия

(греч. ἀναλογία — соответствие, сходство, соразмерность) — процесс формального и/или семантического уподобления одной единицы языка другой или перенос отношений, существующих в одной паре (серии) единиц, на другую пару (серию). Применение аналогии означает использование в речевой деятельности структурного образца и создание на его основе новых единиц. В процессы аналогического выравнивания вовлекаются единицы разного уровня, протяжённости, строения и т. п. Действие аналогии проявляется при обобщении любой модели, правила и т. п. и её (его) распространении на новые единицы. Оно предполагает существование образца как источника подражания и воспроизведения: так, на основе соотношения типа «стол : столы» или «дом : домик» образуются формы «столб : столбы» или «кот : котик» и другие аналогичные образования, т. е. на основе подобных соотношений создаются формы по принципу решения «пропорционального уравнения» — «стол : столы = x : столбы» или «столбы : x» и т. п. Внутренний механизм аналогии состоит поэтому в обнаружении (вычислении) четвёртой искомой (неизвестной) величины в пропорции по указанной формуле. На этом же принципе основана методика морфологического анализа, связанная в отечественном языкознании с именами Ф. Ф. Фортунатова, А. М. Пешковского и других, в зарубежном языкознании с так называемым квадратом Дж. Х. Гринберга (ac : bc = ad : bd).

Аналогия выступает как важный фактор развития и функционирования языка, позволяющий говорящему легко переходить от корпуса известных ему форм к созданию новых (вследствие их новой комбинаторики, благодаря следованию определённой модели, схеме и т. д.).

Аналогия проявляется на всех уровнях строения языка и имеет основополагающее значение для овладения родным языком в детском возрасте, для естественного пользования родным языком, при обучении иностранному языку и вообще для формирования устойчивых навыков речи. Особенно ярко проявляется действие аналогии в детской речи, где она оказывается основным инструментом освоения языка; нередко, овладев той или иной структурой или конструкцией, ребёнок распространяет затем представление о способе их формирования на все единицы данного класса, откуда неузуальные формы типа «поросёнки», «плакаешь» и т. д. Образование форм по аналогии широко представлено в диалектной речи и в просторечии.

Аналогия двойственна по своей природе и последствиям. С одной стороны, благодаря способности к генерализации правила она может выступать как организующее и упорядочивающее начало (ср. понятия давления системы, парадигматического выравнивания и др.) и оказывается орудием системности в языке. В этом качестве она увеличивает ряды правильных, регулярных форм, воспроизводя и повторяя некие образцы в широком масштабе. С другой стороны, способствуя преобразованию отклоняющихся от данной модели форм, она может выступать уже не как консервирующее и консервативное, а как преобразующее начало, формируя новые ряды форм. Таким образом, она может лежать как в основе репродуктивной, так и в основе продуктивной, творческой деятельности; может быть источником как регулярных, так и нерегулярных или дублетных форм (ср. диал. «пеку : пекёшь», «ехай» и т. п.; ср. также в литературном русском языке «махать : махаю» наряду с «машу»). Отсюда разное понимание аналогии и её роли в эволюции и развитии языков — либо как фактора регулярности, либо, напротив, как средства появления разного рода инноваций, отклонений, исключений и даже аномалий.

Истоки диалектического понимания аналогии отмечены в трудах античных грамматистов, у которых это понятие было противопоставлено понятию аномалии и где оба они отражали крайние точки зрения на вопрос о том, насколько регулярен язык. Формы, объясняемые действием аналогии, трактовались как обнаруживающие «соразмерность значения и выражающей его формы», как регулярные; отклоняющиеся от них и не обнаруживающие указанных свойств — как аномальные (греч. ἀνωμαλία ‘несогласие’). Аналогисты искали в языке правильные образцы классификации форм и ввели в научный обиход понятие парадигмы, образца; аномалисты указывали на существование в языке многочисленных форм, для объяснения которых рассуждения об аналогии были неприменимыми; видами аномалий они считали омонимию, синонимию и некоторые другие явления. Поскольку нерегулярность в языке может быть выявлена только на фоне регулярности, вопрос о том, что такое регулярное правило и исключения из него, продолжает оставаться актуальной проблемой в языкознании.

Большой вклад в изучение аналогии внесли младограмматики (см. Младограмматизм), которые, выдвинув тезис о действии фонетических законов без исключения, были вынуждены затем ввести для объяснения наблюдающихся отклонений два явления — аналогию и заимствования. В трудах младограмматиков было показано, что аналогия — такая же закономерность в развитии и функционировании языков, как и звуковые преобразования. Ф. де Соссюр рассмотрел роль аналогии в словоизменении и словообразовании и высказал мысль о зависимости аналогии от членения и разложения форм, а также подчеркнул психологическую основу механизма аналогии и связанное с ней творческое начало в речевой деятельности человека.

• Реформатский А. А., Введение в языковедение, 2 изд., М., 1967;
• Русский язык и советское общество. Морфология и синтаксис современного русского литературного языка, под ред. М. В. Панова, М., 1968, гл. 6;
• Блумфилд Л., Язык, пер. с англ., М., 1968;
• Соссюр Ф. де, Труды по языкознанию, пер. с франц., М., 1977;
• Лайонз Дж., Введение в теоретическую лингвистику, пер. с англ., М., 1978;
• Кубрякова Е. С., Размышления об аналогии, в кн.: Сущность, развитие и функции языка, М., 1987;
• Plank F., Morphologische (Ir-) Regularitäten. Aspekte der Wortstrukturtheorie, Tübingen, 1981 (лит.).

Е. С. Кубрякова.