ОПОЯЗ

ОПОЯ́З

(Общество по изучению поэтического языка) — научное общество, основанное в 1916 в Петрограде при участии В. Б. Шкловского, О. М. Брика, Е. Д. Поливанова, Р. О. Якобсона, Л. П. Якубинского и других. Не имело формальной организационной структуры, но в некоторых документах председателем ОПОЯЗа назван Шкловский, которому принадлежит первое изложение идей ещё несозданного ОПОЯЗа в брошюре «Воскрешение слова» (1914).

ОПОЯЗ стал основной организацией так называемого русского формализма — одного из наиболее значительных течений в поэтике начала 20 в. С возникшим в 1915 Московским лингвистическим кружком (МЛК) ОПОЯЗ сближали цели и методы исследования, а также ряд общих членов — Якобсон, Брик, Б. В. Томашевский. С ОПОЯЗом и МЛК был связан В. В. Маяковский (ОПОЯЗ на раннем этапе ориентировался на поэтическую практику футуристов, позднее некоторые члены ОПОЯЗа входили в ЛЕФ, руководимый Маяковским). В 20‑х гг. деятельность основных членов ОПОЯЗа, включая новых (в 1918 в ОПОЯЗ вошёл Б. М. Эйхенбаум, в 1918 или 1919 — Ю. Н. Тынянов), и их учеников продолжалась в Отделении словесных искусств Государственного института истории искусств (ГИИИ), где работали и другие учёные, в т. ч. формального, но не строго ОПОЯЗовского направления, включая Л. В. Щербу; в разное время к ОПОЯЗу примыкали учёные, не полностью разделявшие его установки и полемизировавшие с ними, например В. В. Виноградов, В. М. Жирмунский.

Основные издания ОПОЯЗа: «Сборники по теории поэтического языка» (в. 1—2, 1916—1917; в. 3 — «Поэтика», 1919; позже под этим грифом с нумерацией или без неё вышел ряд отдельных работ), «Поэтика»: Временник Отделения словесных искусств ГИИИ (в. 1—5, 1926—29), «Вопросы поэтики» (непериодическая серия того же отдела), а также вышедшие в конце 20‑х гг. сборники работ основных теоретиков ОПОЯЗа.

Первый этап деятельности ОПОЯЗа связан с изучением звуковой организации поэтической речи (включая «заумь»), отграничением её от речи практической. Значительный вклад в эту работу внесли ученики И. А. Бодуэна де Куртенэ Якубинский и Поливанов. Однако в основном для ОПОЯЗа характерно отношение к лингвистике как к источнику методологических нововведений; стремление к эмансипации науки о литературе заставляло видеть в языке лишь ближайший сопоставительный «ряд» — в отличие от МЛК и пражской лингвистической школы, для которых задачи поэтики были неотделимы от лингвистики и само обращение к поэтическому материалу было отчасти обусловлено потребностями развития лингвистической теории, особенно у Якобсона с его концепцией поэтической функции языка. В этом смысле справедливое для нашего времени утверждение о том, что современная семиотика восстанавливает традиционное единство филологии, исторически игнорирует непосредственную преемственность, не прерывавшуюся в деятельности Якобсона.

В 20‑х гг. позиция ОПОЯЗа отчасти сближается с пражской, но существенно расходится с «московской», начинается полемика с поздним МЛК и с Государственной Академией художественных наук, а также, с другой стороны, со «школой Бахтина» (ср. полемику с ОПОЯЗом в книгах, вышедших под именами П. Н. Медведева и В. В. Волошинова). Методологическая эволюция начала 20‑х гг. субъективно осознавалась членами ОПОЯЗа как «антилингвистическая»; например, Эйхенбаум именно так понимал свою полемику с немецкой «слуховой филологией» — направлением экспериментальной фонетики, поначалу вызывавшим большой интерес в ОПОЯЗе (особенно работы З. Зиверса и Ф. Зарана). В «нелингвистичности» упрекал ОПОЯЗ и Виноградов. На этом этапе важную роль играет разработка проблем поэтического синтаксиса и «мелодики» как соотношения синтаксиса со стиховыми факторами (работы Эйхенбаума, Брика, Жирмунского), а также поэтической семантики — прежде всего семантики слова в стихотворном контексте (книга Тынянова «Проблема стихотворного языка», 1924, первоначально называлась «Проблема стиховой семантики»), а также в публицистической прозе, т. е. с выходом за рамки «чистой» поэтики [специальный номер «ЛЕФ», 1924, № 1 (5), посвящённый памяти В. И. Ленина; в этом номере опубликована статья Тынянова «Словарь Ленина-полемиста»]. Идеи Тынянова ещё не вполне освоены лингвистической семантикой. Его концепция литературной эволюции как смены «эпох-систем» прямо параллельна (если не является источником) диахронической концепции пражской школы с её «антисоссюровским» тезисом о системности диахронии и иллюзорности чистой синхронии (эти принципы изложены, в частности, в совместных тезисах Тынянова и Якобсона «Проблемы изучения литературы и языка», 1928, — последнем программном документе ОПОЯЗа).

Вклад ОПОЯЗа в языкознание прежде всего определяется разработкой проблем поэтического языка (в противопоставлении «практическому»), чрезвычайно важной для выяснения границ и взаимоотношений собственно лингвистики, стилистики и поэтики, а также исследованием ряда конкретных проблем поэтического синтаксиса, семантики и фонетики (например, исследования «заумного» языка имеют прямое отношение к одной из ключевых лингвистических проблем — «мотивированности» знака). К работам о специфике поэтической речи восходят исследования различий речевых жанров (Якубинский, Щерба, Виноградов). В работах ОПОЯЗа были сформулированы основы научного стиховедения, не утратившие актуальности (Якобсон, Томашевский, который, по отзыву Якобсона, интуитивно пользовался фонологическими критериями), а в стиховедческих исследованиях были впервые выдвинуты положения новой фонологии в её пражском варианте (книга Якобсона «О чешском стихе», 1923; фонологические критерии упоминаются уже в 1922 в обзоре П. Г. Богатырёва и Якобсона). Наконец, пока ещё не полностью проанализирован и оценён материал «Кабинета звучащей речи» ГИИИ, работавшего под руководством С. И. Бернштейна. Под влиянием ОПОЯЗа или в полемике с ним сформировались взгляды таких языковедов, как Якубинский, Жирмунский, Виноградов, Г. О. Винокур, Б. А. Ларин, Поливанов, А. А. Реформатский и другие. Преемственно связаны с ОПОЯЗом некоторые аспекты и направления структурной лингвистики.

• К спорам о формальном методе, «Печать и революция», 1924, № 5;
• Диспут о формальном методе, «Новый Леф», 1927, № 4;
• Эйхенбаум Б. М., Литература, Л., 1927;
• Энгельгардт Б. М., Формальный метод в истории литературы, Л., 1927;
• Жирмунский В. М., Вопросы теории литературы, Л., 1928;
• Медведев П. Н., Формальный метод в литературоведении, Л., 1928;
• его же, Формализм и формалисты, Л., 1934;
• Виноградов В. В., О языке художественной литературы, М., 1959;
• его же, Из истории изучения поэтики (20‑е годы), Изв. АН СССР, сер. ЛиЯ, 1975, т. 34. в. 3;
• Выготский Л. С., Психология искусства, М., 1965; 2 изд., исправл. и дополн., М., 1968;
• Хрестоматия по теоретическому литературоведению, Тарту, 1976 (лит.);
• Тынянов Ю. Н., Поэтика. История литературы. Кино, М., 1977;
• Тыняновский сборник. Первые тыняновские чтения, Рига, 1984;
• то же, Вторые тыняновские чтения, Рига, 1986;
• Erlich V., Russian formalism. History — Doctrine, ’s-Gravenhage, 1955; 2 ed., L., 1965; 3 ed., New Haven — L., 1981;
• Pomorska K., Russian formalist theory and its its poetic ambiance, The Hague — P., 1968;
• Jakobson R., Selected writings, v. 2, The Hague — P., 1971; v. 5, The Hague, 1979;
• Hansen-Löve A., Der russische Formalismus, W., 1978.

Г. А. Левинтон.