Литературный язык

Литерату́рный язы́к —

основная, наддиалектная форма существования языка, характеризующаяся большей или меньшей обработанностью, полифункциональностью, стилистической дифференциацией и тенденцией к регламентации. По своему культурному и социальному статусу Л. я. противостоит территориальным диалектам, разным типам обиходно-разговорных койне и просторечию — как высшая форма существования языка.

Л. я. — историческая категория. Его функциональная нагрузка неодинакова в разных исторических условиях, определяющую роль здесь играет уровень общественного развития и общей культуры народа, а также условия формирования Л. я. Классический арабский Л. я. оформился в 7—8 вв. как язык поэзии, мусульманской религии, науки и обучения при высоком уровне развития арабской культуры. У истоков литературных языков Западной Европы были преимущественно поэтические и прозаические жанры художественной литературы, народный эпос, лишь отчасти религиозная литература. Эти Л. я. относительно поздно начинают обслуживать науку и образование, вследствие того что в этих сферах длительное время господствовал латинский язык.

Статус Л. я., большая или меньшая его функциональная нагрузка зависят от закрепления отдельных сфер общения за той или иной формой существования языка, иначе говоря, от языковой ситуации, характера и числа её компонентов. Так, в тех случаях, когда в сфере устного общения господствуют территориальные диалекты или полудиалекты, Л. я. оказывается ограниченным сферой письменности, как это наблюдалось во многих странах в разные исторические периоды и в отдельных случаях сохраняется в настоящее время (ср., например, ситуацию с литературным немецким языком в Швейцарии). Иной характер имеет ограничение функций Л. я. в тех случаях, когда в определённых сферах общения используется другой Л. я., например латынь в средневековой Европе или арабский и персидский языки в эпоху существования средневековых тюркских языков.

Различия в исторических путях развития народов и стран создают своеобразие языковых ситуаций, отражаясь в специфике развития и характере Л. я. Так, существование в современной Норвегии двух Л. я. — букмола и лансмола (нюнорск), выполняющих одни и те же функции универсального средства общения, объясняется тем, что первый из них оформился в период датского господства на основе взаимодействия датского языка с норвежским койне города Осло, второй — в процессе борьбы за национальную независимость — на базе местных диалектов. В истории разных народов в определённый исторический период могут сосуществовать и другие типы Л. я. — древнеписьменный, обладающий ограниченной стилевой системой, часто непонятный широким слоям народа (древнеармянский грабар, существовавший до конца 19 в., японский бунго, исторической моделью которого является Л. я. Японии 13—14 вв.), и более поздние варианты Л. я. В 17—19 вв. в Японии господствовала своеобразная диглоссия: старый письменный язык являлся государственным языком, языком науки, высоких жанров литературы; наряду с этим развивался новый Л. я., постепенно вытеснявший старые формы, ранее всего в художественной литературе, наиболее поздно в официальном обиходе.

Хотя специфика Л. я. раскрывается в совокупности его признаков, в разных Л. я., а также в разные периоды истории одного Л. я. соотношение между названными признаками, формы их реализации не являются тождественными и стабильными: отдельные различительные черты лишь постепенно вырабатываются в истории языков, причём их становление и развитие протекает неравномерно. Полифункциональность, например, не означает обязательного охвата литературным языком всех сфер общения: классические Л. я. Японии, Китая, арабского Востока являлись языками письменного общения, в устном общении господствовали диалекты и городские койне; в западноевропейских странах проникновение Л. я. в сферу обиходно-разговорной коммуникации также происходило относительно поздно. Ограничение функций Л. я. происходит и в результате его исключения из сфер государственного управления, науки, деловой переписки при использовании в этих сферах чужого Л. я.: немецкий язык 11—12 вв. фактически был исключён из этих областей общественной практики, поскольку в них господствовала латынь, ср. также статус чешского языка в пределах Австро-Венгрии или многих развитых Л. я. в дореволюционной России.

Уровень обработанности и наддиалектности также может быть различным, но во всех случаях Л. я. предполагают отбор языковых явлений на основе более или менее осознанных критериев (функционально-стилистических, структурных); таким образом, относительная регламентация существует даже при отсутствии кодифицированных норм. Наддиалектность в Л. я. обязательно сочетается с обработанностью и функционально-стилистической вариативностью, этим Л. я. отличается от таких наддиалектных образований, как городские койне и другие разновидности полудиалектов. Наддиалектность Л. я., как правило, проявляется в постепенном обособлении от диалекта, т. е. в отказе от узкорегиональных признаков одного диалекта и в объединении черт разных диалектов, и в функционально-стилистическом обособлении, которое реализуется в наличии особых пластов лексики и фразеологии, присущих только Л. я., в оформлении специфичных для книжно-письменных стилей синтаксических моделей. Понятие наддиалектности не означает полного исключения регионального варьирования Л. я., которое может длительно сохраняться, особенно в Л. я. донационального периода. Выработка единых для данного социума норм Л. я., особенно его устно-разговорной формы, — процесс длительный, чаще всего связанный с эпохой формирования национальных отношений. Но и во многих странах с развитыми Л. я. соотношение общей литературной нормы и регионального варьирования достаточно сложно: ср. языковую ситуацию в 19 в. в Италии, Германии. Ряд современных Л. я. имеет национальные варианты, использующиеся в разных государствах (ср. английский язык в Англии и США, испанский язык в Испании и странах Лат. Америки).

Наличие письменной фиксации не всеми исследователями признаётся универсальным и обязательным признаком Л. я., хотя создание письменности у ранее бесписьменного народа в значительной степени меняет характер Л. я., обогащая его потенции и расширяя сферы его применения (ср., например, Л. я. многих ранее бесписьменных народов СССР). Вместе с тем имеется и другая точка зрения на генезис Л. я., непосредственно связывающая данный процесс со становлением письменности (Ф. П. Филин и другие). Многие языковеды (А. В. Десницкая, М. М. Гухман и другие) полагают, что язык устной поэзии у разных народов, формульные элементы в языке обряда и устного права обладают в своей совокупности той степенью наддиалектности и обработанности, которая позволяет относить их к Л. я. ранней поры, к истокам истории литературных языков. На материале ряда языков прослеживается преемственность между устными обработанными формами языка дописьменного периода и языком более поздних жанров письменности (развитие адыгейского и осетинского Л. я. и др.).

Не является обязательным универсальным признаком Л. я. и существование единых кодифицированных норм. Их становление относится к поздним периодам истории литературных языков; чаще всего нормализационные процессы соотнесены с эпохой формирования национальных языков, хотя возможны и исключения (ср. систему нормативов, представленную в грамматике Панини; см. Индийская языковедческая традиция), они характеризуют лишь определённую разновидность Л. я. — национальные Л. я. и подготавливаются в предыдущие периоды истории литературных языков относительной регламентацией стилистических приёмов и нормативов в языке поэзии и прозы, выбором лексических и синтаксических моделей.

Социальная база Л. я. определяется тем, на какую языковую практику он опирается и каким образцам следует в своём становлении и развитии. Для средневековых Л. я. типична узкая социальная база, поскольку они обслуживали культуру высших слоёв феодального общества, что обусловило стилистическую систему Л. я. той эпохи, их обособление от разговорного языка не только сельского, но и городского населения. Процесс формирования и развития национальных Л. я. характеризуется нарастанием тенденций к демократизации, к расширению их социальной базы, к сближению книжно-письменных и народно-разговорных стилей. Наиболее интенсивно этот процесс осуществляется в социалистических странах, где Л. я. в качественно новых условиях существования превращаются в общенародное средство коммуникации при интенсивной демократизации устных стилей Л. я. и влиянии этих стилей на книжно-письменные.

Понятия «Л. я.» и «язык художественной литературы» не тождественны. Л. я. охватывает не только язык художественной литературы, но и языковые реализации в области публицистики, науки, государственного управления, а также язык устных выступлений и определённый тип разговорной речи (устная форма Л. я.). Язык художественной литературы — более широкое понятие, так как в художественные произведения могут быть включены помимо литературных языковых форм элементы территориальных диалектов и полудиалектов, жаргонизмы. В истории многих Л. я. большую роль играет творчество выдающихся писателей, такова роль А. С. Пушкина в формировании русского Л. я., У. Шекспира — английского языка и т. п.

• Винокур Г. О., Русский язык, в его кн.: Избранные работы по русскому языку, М., 1959;
• его же, О задачах истории языка, там же;
• его же, Язык литературы и литературный язык, в кн.: Контекст, 1982. Литературно-критические исследования, М., 1983;
• Гавранек Б., Задачи литературного языка и его культура, в кн.: Пражский лингвистический кружок, М., 1967;
• Едличка А., О пражской теории литературного языка, там же;
• Виноградов В. В., Проблемы литературных языков и закономерностей их образования и развития, М., 1967;
• [Гухман М. М.], Литературный язык, в кн.: Общее языкознание. Формы существования, функции, история языка, М., 1970, гл. 8;
• [её же], К вопросу о соотношении донациональных и национальных литературных языков, в кн.: Социально-историческая обусловленность развития молдавского национального языка, Кишинёв, 1983.

М. М. Гухман.