Северохальмахерские языки

Северохальмахе́рские языки́

(тернате-хальмахера языки) — семья папуасских языков, входящая в филу Западного Папуа. Распространены на севере острова Хальмахера (Молуккские острова, территория Индонезии) и на близлежащих островах (Моротай, Тернате, Тидоре и др.). Общее число говорящих 365 тыс. чел.

Внутри семьи С. я. выделяется 3 группы: хальмахерская, включающая языки лода (лолода), тобело (тобела), тобару (табару), пагу, кау, исам (кау и исам иногда рассматриваются как диалекты пагу), модоле (мадоле), галела, группа джаилоло — языки вайоли (вай), саху (эти два языка иногда объединяются), ибу (вымерший), островная группа — языки тернате, тидоре (тидор). Особняком стоит язык западный макиан (макиан-луар).

Отличительная черта семьи С. я. — структурно-типологическое единство входящих в неё языков. Фонологическая система характеризуется довольно развитым консонантизмом (4 ряда смычных, более бедно представлены фрикативные, развитая система сонантов) и вокализмом (обычно пятифонемным; некоторые языки, например тобело, имеют противопоставление по долготе — краткости). Характерны переход s>h, мена l/r, метатезы (ср. лода boloto ~ пагу botolo). Практически не встречается скоплений согласных; в конце слова лишь немногие языки допускают согласные (пагу), в других языках конечный согласный утратился (галела, тернате) или после него появился тот же гласный, что и перед ним (тобело, модоле, тобару, лода).

Существуют регулярные фонетические соответствия, например галела d̥ (так называемое супрадентальное d) ~ тобело λ (описывается как звук, промежуточный между d и l) ~ лода dj ~ модоле, тобару d ~ тернате h ~ пагу j ~ саху r; саху, модоле ʼ ~ в других С. я. k.

Для существительных характерна категория рода: противопоставляются личные (обозначающие взрослых людей) и неличные (обозначающие всё остальное) существительные, среди личных противопоставляются существительные мужского​/​женского рода. О наличии категории рода свидетельствует употребление различных личных (3‑е лицо единственного и множественного числа), притяжательных и в некоторых языках вопросительных и указательных местоимений; различных форм числительных 3, 4, в некоторых языках также 2, 5, 6 при личных​/​неличных существительных; различных артиклей перед именами собственными и терминами кровного родства (например, галела o Bisi — имя мужчины, o ngo Bisi — имя женщины); синтаксических конструкций с числительными (при личных существительных между существительным и числительным появляется особый объектный показатель). Представлен характерный для папуасских языков способ выражения принадлежности по схеме: «обладатель — притяжательное местоимение (согласуется в роде с обладателем) — объект обладания», например тобело o bereki ami tau ‘дом старухи’, букв. — ‘старуха её дом’.

Прилагательное спрягается аналогично глаголу и поэтому иногда не выделяется в особую часть речи.

Глагол имеет развитую систему спряжения: непереходные глаголы согласуются с субъектом, а переходные также и с объектом — по лицам и числам, внутри 3‑го лица происходит согласование по роду (личный мужской​/​личный женский​/​неличный — в единственном числе, личный​/​неличный — во множественном числе); в 1‑м лице множественного числа противопоставлены эксклюзив и инклюзив. Согласование осуществляется с помощью препозитивных частиц местоименного характера; показатель объекта помещается после показателя субъекта и может сливаться с ним в одно слово. Существует категория залога: различаются так называемые прямо-переходные и косвенно-переходные формы: в первом случае прямым дополнением в предложении является объект действия, во втором — лицо (предмет), в чьих интересах совершается действие, например галела o tahu ta aka ‘Я строю дом’, букв. — ‘дом я его строю’ (ta — результат слияния показателей to и a), но o tahu to mi gaka ‘Я строю ей дом’, букв. — ‘дом я её строю’. Косвенно-переходные формы образуются от прямо-переходных путём различного рода изменений начальной части глагольного корня: начальные глухие смычные озвончаются, f изменяется в b; h, w и ḍ — в ng; если корень начинается на гласную, то к ней добавляется префикс ng, иногда — g; всё это позволяет реконструировать носовой префикс (*ŋ‑), с помощью которого первоначально образовывались косвенно-переходные формы от всех глаголов.

Система глагола характеризуется также продуктивным способом образования переходных глаголов от непереходных с помощью препозитивной объектной частицы o и префиксации *ŋ‑. От некоторых непереходных глаголов переходные глаголы (обычно каузативы) образуются также с помощью препозитивной частицы a или префикса si‑(hi‑). Система видо-временных противопоставлений более бедна, чем в большинстве папуасских языков. Причастные формы отсутствуют.

Словообразование в системе глагола осуществляется чаще с помощью префиксов; наиболее типичны префиксы si‑(hi‑) с каузативным или фреквентативным (многократности) значением, do- (локативный префикс), tobo- (указывает на постоянное или длительное время существующее качество). При образовании существительных от глаголов продуктивные способы — редупликация основы (чаще частичная) и/или префиксация *ŋ). Характерны сложные слова, образованные из существительного и прилагательного.

Характерно наличие послелогов при почти полном отсутствии предлогов; многие послелоги могут функционировать как самостоятельные глаголы, обозначающие движение в соответствующем направлении, или выступать при глаголах в качестве суффиксов, обозначающих направление действия. Специфической особенностью системы числительных является наличие у некоторых числительных различных форм, употребление которых зависит от грамматического рода существительных. Десятеричная система счисления сложилась, по-видимому, под влиянием австронезийских языков; предполагается, что ей предшествовала пятеричная или двадцатеричная система.

В лексике имеется большое количество заимствований из австронезийских языков. Порядок слов характерен для папуасских языков: SOV.

Среди С. я. наиболее архаичную стадию развития представляют галела и пагу (последний сохранил конечные согласные и т. п.), наибольшие изменения в своём развитии претерпел тернате, который под влиянием австронезийских языков утратил многие существенные черты, характеризующие С. я. в целом: постпозицию глагола (в тернате дополнение помещается после глагола), спряжение прилагательных, наличие послелогов (в тернате используются предлоги), препозицию обладателя в притяжательной конструкции (в тернате — постпозиция).

Изучение С. я. было начато во 2‑й половине 19 — начале 20 вв. нидерландскими миссионерами А. Хюэтингом, Й. Фортгенсом, Х. Э. Х. Элленом и другими. В 1915 появился фундаментальный труд Х. ван дер Вена, в котором доказан неавстронезийский характер С. я. и выдвинута гипотеза об их родстве с папуасскими языками. В 50‑х гг. Х. К. Я. Кован выдвинул гипотезу о родстве С. я. с языками полуострова Чендравасих (Вогелкоп, Новая Гвинея).

• Членов М. А., Северохальмахерские языки — проблема внутренней классификации, в кн.: Лингвистическая реконструкция и древнейшая история Востока. Тезисы и доклады конференции, ч. 1, М., 1984, с. 110—15;
• Hueting A., Iets over de «Ternataansch-Halmaherasche» taalgroep, «Bijdragen tot de Taal-, Land- en Volkenkunde», 1908, dl 60;
• Veen H. van der, De Noord-Halmahera’se taalgroep tegenover de Austronesiese talen, Leiden, 1915;
• Cowan H. K. J., Prospects of a «Papuan» comparative linguistics, «Bijdragen tot de Taal-, Land- en Volkenkunde», 1957, dl 113;
• The Galela of Halmahera, Osaka, 1980;
• The Makian languages and their neighbours, Canberra, 1982;
• Language atlas of the Pacific area, pt 2, Canberra, 1983;
• Apituley C. [a. o.], Struktur bahasa Ternate, Jakarta, 1983.

Л. И. Куликов.