Родство языковое

Родство́ языково́е —

общее свойство двух или нескольких языков, заключающееся в том, что их исконные минимальные значимые элементы (корневые морфемы и аффиксы) находятся в строго определённых соответствиях, отражающих регулярный характер звуковых преобразований (см. Фонетические законы) материального фонда, восходящего к общему источнику — праязыку. Группа родственных языков составляет семью. Объём понятия семьи в терминологической практике изменчив. Одно и то же объединение родственных языков может именоваться и группой, и семьёй. Так, славянские языки могут называться группой, входящей в индоевропейскую семью, и семьёй, входящей в бо́льшую семью. Для семей труднообозримых и далеко расходящихся языков (например, индейских) применяются также термины «макросемья» и «филия», которые иногда выступают как синонимы, иногда как иерархически подчинённые термины.

Русский язык вместе с украинским и белорусским (восточнославянские языки) входит в семью славянских языков, включающую также западнославянские (чешский, польский и другие) и южнославянские (болгарский, сербскохорватский и другие) языки. Они связаны закономерными звуковыми соответствиями: рус. «ворона», «сон», «мох», «муж», «луг», «межа», «чужой»; болг. «врана», «сън», «мъх», «мъж», «лъг», «межда», «чужд»; сербскохорв. «сан», «мах», «мећа», «тућ»; польск. wrona, sen, mech, mąż, ląg, miedza, cudzy; чеш. meze, cizí; словен. mȇja, tuj и т. п.

Некоторые семьи обнаруживают более отдалённое родство (меньший объём исконной материальной общности) и объединяются в более крупные семьи. К славянским языкам наиболее близка семья балтийских языков, ср.: рус. «воро́на — во́рон», чеш. vrána — vran, литов. várna — vãrnas, др.-прус. warne — warnis, латыш. vārna. Славянские и балтийские языки вместе с германскими, романскими, индоиранскими, греческим и другими языками составляют семью индоевропейских языков, ср. рус. «брат», чеш. bratr, литов. brólis — broterẽlis, др.-инд. bhrātā, авестийское brātar-, греч. φράτηρ, лат. frāter, ирл. brāthir, гот. broþar, тохар. pracar и др. Установлено родство финно-угорских (финского, венгерского, мордовских и других), тюркских (турецкий, туркменский, якутский и другие), афразийских (арабский, древнееврейский, древнеегипетский и другие) языков. Дальнейшие связи между крупными семьями более или менее проблематичны: урало-алтайская гипотеза (родство финно-угорских, тюркских, монгольских и других языков севера Азии), индо-уральская (индоевропейских и уральских), индо-семитская и индо-семито-кавказская и, наконец, ностратическая (родство всех языков Евразийского субконтинента). Чем меньше объём материальной общности и менее прозрачны регулярные звуковые соответствия, тем менее вероятно возведение сравниваемых языков к общему праязыку. Наличие некоторой общности лексического состава, синтаксических конструкций, отдельных фонетических черт и типологических характеристик вне регулярных звуковых соответствий может быть результатом позднейших сближений различных (родственных и неродственных) языковых коллективов, может объясняться отношениями не родства, а «свойства» (см. Языковой союз, Контакты языковые, Заимствование).

Надёжным научным аппаратом изучения и установления языкового родства является сравнительно-исторический метод. Он универсален: его постулаты, фундаментальные понятия (праязык, архетип, регулярность фонетических законов и др.), способы установления родства и реконструкции исходного состояния в целом применимы к языкам различных языковых семей и типов, вне зависимости от длительности письменной фиксации и наличия письменности вообще.

Взгляды на проблемы языкового родства в истории языкознания менялись. Реконструкция любого отдельного архетипа всегда принимает вид родословного древа, последовательного расщепления, дивергенции исходной праформы (морфемы, слова и т. п.). Родословное древо как графическое отображение сути и результатов сравнительно-исторического метода в эпоху младограмматизма было воспринято как абсолютная модель отношений языкового родства и развития языков вообще. Этой модели была противопоставлена теория волн И. Шмидта, согласно которой диалектные различия, возникавшие в пределах праязыка, расходились из эпицентров инноваций во все стороны подобно волнам. Успехи лингвистической географии и социолингвистики показали, что отношения между родственными языками сложнее схемы родословного древа и теории волн. Языки не только дивергируют (см. Дивергенция), но и конвергируют (см. Конвергенция) соответственно конвергентно-дивергентным процессам языковых коллективов. Праязык не только расщепляется, но и консолидируется, формируется в ходе контактного развития родственных диалектов. Чем больше возможность взаимопонимания и интенсивнее общение носителей этих диалектов, тем сильнее действует тенденция материального и структурного сближения между диалектами. Общность исходного материала обусловливает определённую общность тенденций его преобразования, параллельное и независимое (вне контактов) развитие, сходство результатов его эволюции. Многие явления родственных языков, считавшиеся под давлением модели родословного древа архаизмами, восходящими к праязыковому состоянию, оказались параллельными инновациями: балто-славянское формирование корреляции именных и местоименных прилагательных (рус. «добр — добрый», литов. geras — gerasis), происхождение изоглоссы centum ~ satəm, соответствия взрывных велярных одних языков — спирантам других: ср. лат. centum (читай k!); cor, cordis; granum и авестийское satəm, рус. «сто», арм. sirt, рус. «сердце», «зерно». Отмечается тенденция подстраивания поздних заимствований под закономерности исконных звуковых соответствий, ср. литов. pyragas < слав. «пирог».

Степень языкового родства (лингвистическое расстояние между родственными языками) может не только уменьшаться, но и увеличиваться в процессе исторического развития.

Существует несколько способов измерения степени языкового родства. Метод глоттохронологии М. Сводеша, А. Л. Крёбера и К. Кретьена опирается на исследование лексики статистическим способом. Более универсален метод Я. Чекановского, при котором в центре внимания оказывается фонетика и морфология. Лексический материал менее надёжен, так как отдельное слово относительно легко заимствуется. На основании цифровых показателей лингвистического расстояния между родственными языками делаются попытки установления хронологии и последовательности распада соответствующих праязыков. Однако для такой хронологизации необходим более тщательный отбор сравниваемых показателей с предварительной иерархизацией фактов методом относительной хронологии и внутренней реконструкции. Этим требованиям соответствует комплексный метод системно-типологической реконструкции Т. В. Гамкрелидзе — Вяч. Вс. Иванова, предложивших пространственно-деривационную модель членения общеиндоевропейской языковой области как своеобразный синтез модели родословного древа и теории волн.

• Иванов В. В., Генеалогическая классификация языков и понятие языкового родства, М., 1954;
• Георгиев В. И., Исследования по сравнительно-историческому языкознанию, М., 1958;
• Гамкрелидзе Т. В., Иванов В. В., Индоевропейский язык и индоевропейцы, кн. 1—2, Тб., 1984;
• Czekanowski J., Wstęp do historii Słowian, Poznań, 1957;
• Haas M. R., Historical linguistics and the genetic relationship of languages, в кн.: CTL, v. 3, Hague, 1966;
• см. также литературу при статьях Генеалогическая классификация языков, Сравнительно-историческое языкознание.

В. К. Журавлёв.