Нило-сахарские языки

Ни́ло-саха́рские языки́ —

макросемья африканских языков. Гипотеза о генетическом единстве Н.‑с. я. была выдвинута Дж. Х. Гринбергом в 1963. Ранее отдельные языки и языковые общности, составившие нило-сахарскую макросемью, рассматривались в африканистике как самостоятельные или включались в другие группы и семьи. Н.‑с. я. распространены в основном в Центральной и Восточной Африке. Самая западная область данного языкового ареала охватывает среднее течение реки Нигер, где распространён язык сонгай.

Постулат о генетическом единстве Н.‑с. я. является наиболее гипотетической частью классификации Гринберга и требует дополнительного обоснования. Аргументы в пользу нило-сахарской принадлежности некоторых отдельных языков и языковых общностей являются пока недостаточными, для ряда из них имеются предположения об иных генетических связях. Дальнейшей разработки требует и проблема внутренней классификации Н.‑с. я., особенно вопрос о наличии отдельной шари-нильской генетической общности в рамках нило-сахарской макросемьи (см. Шари-нильские языки).

Согласно Гринбергу, Н.‑с. я. делятся на 6 семей: 1) сонгай-зарма, 2) сахарская, 3) маба, 4) фур, 5) шари-нильская, 6) кома (нумерация в направлении с запада на восток; названия языков и состав семей даются с учётом работы М. Л. Бендера).

Первая семья представлена одним языком сонгай, основные диалекты которого: собственно сонгай (сонгай кене), дьерма (зарма), денди. Сахарская семья, распространённая в Центральном Судане, включает языки: а) канури, канембу, б) теда, даза (тубу), в) загава, берти. Языки маба, распространённые в Вадаи (Республика Чад), включают собственно язык маба, а также языки мими, каранга, масалит и др. Семья фур представлена одним языком фур, распространенным в области Дарфур (Судан).

Наиболее сложной структурой обладает шари-нильская, или макросуданская, семья, включающая 4 ветви: восточносуданскую, центральносуданскую, кунама, берта. Восточносуданские языки, в свою очередь, делятся, по Гринбергу, на 10 групп: 1) нубийская, включающая а) нильскую подгруппу: кенузи-донгола, махас-фадиджа, сюда же относится и древненубийский; б) горную подгруппу: даир, гарко и др.; в) мейдоб; г) биргид; 2) мурси, мурле, мугуджа, дидинга, лонгарим и др.; 3) нера (барса); 4) ингассана (таби); 5) ньимант; 6) темейн, джирру; 7) тама, сунгор, мерарит, кибет; 8) дагу (даджу) и др.; 9) нилотская, включающая западные языки: бурун, шиллук, ачоли, алур, луо, динка, нуэр и др.; восточные языки: бари, туркана, масаи, лотуко, карамоджонг (каримоджонг) и др.; южные языки: нанди, сук (пакот), татога (см. Нилотские языки); 10) нгангеа (ньянгия), ик, со.

Центральносуданские языки делятся на 6 групп: 1) бонго, сара, багирми, йулу и др.; 2) крейш; 3) мору, мади, лугбара и др.; 4) мангбету, асуа (ака) и др.; 5) мангбуту, эфе и др.; 6) ленду.

Остальные 2 ветви шари-нильских языков представлены группами близких диалектов, соответственно кунама (и илит) и берта.

Шестую семью Н.‑с. я. составляют языки кома, урук, гумуз, гуле и др., расположенные в эфиопско-суданских пограничных районах. Гринберг гипотетически отнёс к Н.‑с. я. также мероитский язык.

Н.‑с. я. по своему грамматическому строю и лексическому составу сильно отличаются друг от друга. Отдельные Н.‑с. я. и группы испытали сильное контактное воздействие со стороны других языков, особенно относящихся к афразийской макросемье. Это обстоятельство, а также слабая изученность многих Н.‑с. я. существенно затрудняет нило-сахарские сравнительно-исторические исследования. В обоснование гипотезы о нило-сахарском генетическом единстве Гринберг проводит около 160 лексических соответствий, а также около 30 соответствий в морфологических показателях, многие из которых распространяются лишь на отдельные языки и подгруппы, не охватывая большинство Н.‑с. я. Среди этих соответствий следует выделить a (/ai) как показатель личного местоимения 1‑го лица единственного числа во всех 6 семьях нило-сахарской семьи, обычно противопоставленный i как показателю 2‑го л. ед. ч. (во 2‑м лице часто имеется назальный префикс, например, канури nyi, сонгай ni, маба mi и т. д.); релятивный и адъективный формант ma в языках сонгай, сахарских, шари-нильских и кома, показатель каузатива t- в сахарских и восточносуданских языках; n как показатель 3‑го л. ед. ч. в личных, притяжательных и указательных местоимениях; w в личных местоимениях 2‑го л. мн. ч. в сахарских и восточносуданских языках; релятивный и адъективный показатель ko- в сонгай и маба, показатели генитива n (маба и фур), аккузатива k (канури и маба), локатива l. Далее k, t, n, i как показатели мн. ч. и противопоставление единственного и множественного чисел с помощью оппозиций n/k, t/k; глагольный дативный показатель k со значением «делать для кого-либо» в канури и восточносуданских языках.

• Greenberg J., The languages of Africa, The Hague — Bloomington, 1966;
• его же, Nilo-Saharan and Meroitic, «Current Trends in Linguistics», 1971, v. 7;
• Bender M. L., Nilo-Saharan overview, в кн.: The Non-Semitic languages of Ethiopia, East Lancing (Mich.), 1976.

В. Я. Порхомовский.